бы поставить мат королю!
Филиппов с Павленко угодливо захихикали, холуйски заулыбались, одобрительно закивали. Демонстрировали безграничное восхищение всеобъемлющей мудростью хозяина. Симаков же, напротив, сохранил полное молчание и непроницаемое выражение лица.
- Политика заберете при свидетелях, - глотнув воды из графина, размеренно продолжил Борисов. - Создайте побольше шума. Как бы ненароком засветите удостоверения сотрудников белорусского КГБ. Потом заколбасите. В подробности вникать не стану. Детальную разработку операции осуществит руководитель вашей группы, - олигарх указал на Симакова. - У него золотая голова! В подсказках не нуждается!.. Теперь о журналисте. Ему организуете бесследное исчезновение, но предварительно поугрожайте писаке по телефону. Пусть успеет пожалиться коллегам или записать разговор на пленку. Текст угроз - на Валерино усмотрение. Все! Василий, Николай, свободны, а ты, Валерий, задержись на минутку.
Филиппов с Павленко вышли из кабинета.
- Вот поддельные удостоверения, - оставшись с Симаковым наедине, выложил на стол две 'корочки' Виктор Семенович. - Имена, фамилии, звания реально существующих белорусских гэбэшников, морды - Васьки с Колькой. Они внешне похожи на тех, настоящих. Специально подбирал... И еще, - воровато оглянувшись, понизил голос Борисов, - по выполнении задания избавишься от подручных. Документы их сжечь (и липовые и настоящие), а тела... Гм! Надо предпринять все необходимые меры, дабы исключить возможность идентификации трупов. Справишься?
- Да, Папа, - степенно ответил Валерий Симаков, среднего роста, средних лет, крепко сложенный мужчина в строгом черном костюме. С правильным лицом. С модельной стрижкой. Благоухающий французским одеколоном... Внешне он производил на редкость благопристойное впечатление. Ну, прямо ходячая реклама западного образа жизни! Однако если бы выброшенная из окна Инга Лапшина и зверски растерзанная Светлана Проклова вдруг чудом воскресли и оказались сейчас в кабинете Виктора Семеновича, то обе несчастные безоговорочно опознали бы в этом приличном, сдержанном, особо доверенном человеке олигарха Борисова того самого кровавого убийцу!..
Глава 4
Десять дней спустя. Г. Минск.
Как и в предыдущий раз, телефон зазвонил ровно в полночь. 'Они!' злорадно подумал 'рупор белорусской оппозиции' Сергей Адамович Мстиславский (в 'девичестве' Либерман), взял трубку и одновременно нажал на приобретенном после первого звонка автоответчике кнопку 'запись'.
- Алло, - с преувеличенной вежливостью сказал журналист.
- Тебя ж, морда жидовская, предупреждали - оставь президента в покое! - зарычал уже знакомый грубый голос. - Но ты, гнида продажная, не унимаешься. Продолжаешь пакостить: позавчера очередную гнусную статейку опубликовал, вчера - по российскому телевидению выступил, полил помоями Александра Григорьевича... Короче, наше терпение лопнуло!!! Грохнем тебя, пидора!
- Кто говорит? Представьтесь! - потребовал Сергей Адамович.
- Ты прекрасно знаешь кто, мразь пархатая! - гаркнули на другом конце провода и дали отбой.
- Ага! Попались, пташки! - расплылся в торжествующей улыбке Мстиславский-Либерман. - Теперь я та- а-кой скандал закачу! Обал-деть! Прокрутим пленочку по радио, снабдим соответствующими комментариями... У Лукашенко усы поседеют. Как минимум! А главное - новая шумиха в западной прессе по поводу удушения свободы слова в 'тоталитарной Белоруссии' и баксы!.. Баксы!! Баксы!!! Целое море 'зеленых'!!! Плюс различные международные симпозиумы, выступления в правозащитных организациях. Слава! Почет! Уважение!!! Суперкласс!!!
Сергей Адамович уселся в кресло, поправил на потном носу очки, прикурил сигарету и надолго погрузился в радужные грезы. Угрозы неизвестного 'звонаря' он ничуть не опасался, поскольку, будучи человеком неглупым, хорошо понимал - если действительно собираются убрать, то предупреждать не станут...
* * *
Едва звонивший журналисту Василий Павленко покинул будку телефона- автомата, как с ходу получил от Симакова увесистую оплеуху.
- За что, Валера?!! - отшатнувшись, воскликнул он.
- За то, мудак тупорылый! - прорычал 'особо доверенный'. - На кой черт ты понес отсебятину типа 'грохнем', блин?! Теперь писака носу на улицу не высунет, особенно ночью!!! Кроме того, те, кто будут слушать запись на автоответчике... Кстати, хмырь его точно купил? - резко обернулся Симаков к Николаю Филиппову.
- Точно, точно!!!
- Так вот, раздолбай! - вновь обратился убийца к проштрафившемуся подручному. - Прокрутив пленку с твоей идиотской импровизацией, местные кэгэбэшники сразу заподозрят подставу. В отличие от тебя, они отнюдь не дураки! Конечно, западные 'правозащитники' их доводам внимать не станут, но ложку дегтя в бочку меда ты все-таки добавил, осел!!! Ладно, сделанного не воротишь, - с минуту поиграв желваками, махнул рукой он, - поехали к Мстиславскому. Если очкарик вылезет из берлоги, как планировалось, считай, Вася, тебе повезло. Если нет - собственноручно кастрирую... для начала!!
* * *
Сладостные мечты 'рупора белорусской оппозиции' бесцеремонно прервал истошный вой автомобильной сигнализации.
- Ах, ты... - изрыгнул грязную матерную тираду журналист, вскакивая с кресла, - доканала, дрянь бракованная!!!
Последние пять ночей сигнализация принадлежащего Сергею Адамовичу 'БМВ' не давала ни сна, ни покоя жильцам четырех пятиэтажных домов, обступивших квадратом двор - 'колодец'. Голосила она не менее трех раз за ночь, приблизительно между двумя-четырьмя часами пополуночи, т.е. когда укладываются спать даже телевизионные маньяки, и выдергивала людей из постелей (акустика в 'колодце' была о-го-го!).
Обозленные соседи по дому и по двору вконец затюкали Мстиславского-Либермана, а накануне вечером всерьез пообещали 'раскурочить к чертям собачьим поганую тарантайку'. Сам он тоже замучился бегать туда-сюда (и соответственно не высыпался), однако по причине патологической скупости не торопился обзавестись новой системой с пультом дистанционного отключения...
Сигнализация продолжала надрываться в истерике. По трубе парового отопления возмущенно застучали чем-то тяжелым. Кто-то гневно заорал из окна. Продолжая ругаться на чем свет стоит, 'рупор оппозиции' наспех оделся, выбежал из квартиры, вскачь пронесся по лестнице; внизу, неподалеку от входной двери, вдруг осознал, что вой исчез, а ни одна лампочка в подъезде не горит. Замер, охваченный недобрым предчувствием, и... неожиданно потерял сознание...
* * *
Посланцы олигарха Борисова действовали четко, слаженно, по заранее разработанному сценарию. Каждый добросовестно выполнил возложенные на него функции. Павленко 'разобрался' со щитком в подъезде (отключив таким образом все лампочки на лестничных площадках). Обесточил единственный во дворе фонарь и без промедления уселся за руль серенькой, неприметной 'Нивы'. Филиппов пнул ногой упомянутый выше 'БМВ', выждал оговоренный со старшим группы промежуток времени, с ловкостью профессионального угонщика отключил сигнализацию и помчался на подмогу шефу.
Симаков вырубил журналиста молниеносным ударом в основание черепа. Затем, на пару с подоспевшим Филипповым, они связали Сергею Адамовичу руки-ноги, заклеили скотчем рот, запихнули его в мешок, вынесли из дома, погрузили в багажник 'Нивы' и, отдуваясь, залезли в машину. Филиппов на переднее сиденье, Симаков на заднее.
- Поехали, - тихо скомандовал 'особо доверенный'. Павленко плавно тронулся с места...
* * *
В центре просторной поляны посреди густого леса зияла чернотой вырытая могила. В далеком темном небе завис бледный диск луны. В ветвях обступивших поляну старых замшелых деревьев изредка перекликались ночные птицы. Пару минут назад пришедший в сознание и извлеченный из душного мешка 'рупор белорусской оппозиции' жадно втягивал ноздрями прохладный свежий воздух и с ужасом взирал на стоящих рядом троих мужчин - с фигурами спортсменов, с каменными физиономиями истуканов и с тусклыми глазами убийц. 'Лукашенко! Подлец! Отомстил-таки! - в отчаянии думал Сергей Адамович. - Оказывается, я писал истинную правду о его злодеяниях, хотя был стопроцентно уверен, что стряпаю заказные фальшивки! О-ё-ё-ё!!!'
- Ты, мудила, небось принимаешь нас за сотрудников белорусских спецслужб?! - словно прочитав мысли журналиста, внезапно сказал один из незнакомцев, ростом пониже остальных, но, судя по высокомерному,
