Есть. Просто преступник упустил из виду, что его портрет находится на Доске Почета в Северном микрорайоне. Она и помог нам выйти на Сопова думаю, поможет и в поимке преступника. Генерал затушил окурок в пепельнице и посмотрев на Мошкина сказал: - За эти дни после убийства он наверняка успел убраться из города и теперь все нужно начинать сначала. Думаю, надо срочно размножить фотопортрет преступника и объявить всесоюзный розыск. - Я сделаю это сейчас же,- пообещал Мошкин.- Не лишне будет сообщить приметы преступника постам ГАИ, работникам линейной милиции, вдруг Сопов, хоть это мало вероятно, в силу случайных обстоятельств задержался в городе или решил отсидеться в укромном месте какое-то время. - Одобряю, хоть и невелик шанс задержать преступника в Воронеже, но полностью исключать его нельзя. - Сегодня же будут предприняты все мероприятия по задержанию Сопова,- пообещал генералу Николай Федорович. - Тогда не будем терять драгоценное время на пустые разговоры,подытожил беседу Иван Васильевич. Мошкин поднялся из кресла: - Пойду организовывать работу. - Николай Федорович, если возникнут трудности - действуйте от моего имени и держите меня в курсе происходящего. - Хорошо, товарищ генерал,- произнес Мошкин и направился к двери кабинета. Говоров закурил новую сигарету и размышляя о случившемся решил сообщить о Сопове в управление КГБ по Воронежской области. Вызвав секретаря Иван Васильевич попросил срочно соединить его с одним из руководителей комитета. Мошкин тем временем вызвал специалиста и вместе с ним по портрету составили словесный портрет преступника. Его следовало немедленно разослать во все райотделы милиции города и области. Затем портрет Сопова отправили в фотолабораторию для размножения. Были предприняты и другие действия оперативного характера. Рабочий день Мошкина закончился поздно вечером. Домой он возвратился ближе к полуночи. Уставший Николай Федорович отказался от ужина и поблагодарив жену за заботу о нем, отправился спать. Выход на преступника не принес ему удовлетворения, он сожалел о том, что агроном из далекого Белгородского колхоза немного запоздал со свидетельскими показаниями. Расскажи он все это неделю назад и матерый убийца-садист уже сидел бы за решеткой. А теперь приходилось начинать поиск с нуля. На этой невеселой ноте внезапно навалившийся сон прервал размышления полковника и он уснул лелея в подсознании надежду поймать этого зверя.
*** Ранее Фуфаева никогда не задавал квартиру внаем. А приняв к себе в дом квартиранта Мария Васильевна стала к нему внимательно присматриваться. Вначале это было чисто женское любопытство, ей хотелось и вполне естественно, убедиться в том, что поселившийся у нее человек добропорядочен. Первое впечатление от Ивана Николаевича было самым хорошим. Сопов оказался мужчиной вежливым, обходительным и, что самое главное, внимательным. Марие Васильевне нравились мужчине молчаливые, но умеющие слушать собеседника. Фуфаева была большой любительницей поболтать и ничего не видела противоестественного в том, что именно эти черты характера и нравились ей в мужчинах. Буквально двух дней общения хватило для того, чтобы она окончательно уверилась в правильности своей оценки. Иван Николаевич явился полной противоположностью ее умершего мужа. Если тот терпеть не мог ее словесной трескотни, то Сопов умел не перебивая слушать Марию Васильевну часами. Этим он как-то сразу расположил ее, и Фуфаева была благодарна ему за то, что он внес хоть какое-то разнообразие в ее беспросветно скучную жизнь. Встречаясь вечерами у экрана телевизора, она с вдохновением рассказывала квартиранту о наиболее памятных событиях своей нелегкой жизни. Он внимательно и с пониманием слушал ее, пропуская самые интересные передачи, которые частенько транслировались по республиканскому телевидению. Такое отношение не осталось без внимание хозяйки и она дала себе слово при первой же возможности отблагодарить его за это. Подобного случая ожидать пришлось не долго. Сопову необходимо было с какой-то целью посетить одну из деревень расположенную в глубинке. Иван Николаевич без обиняков посетовал на то, что у него нет соответствующей одежды и обуви, для этого небольшого путешествия. Мария Васильевна с пониманием отнеслась к словам квартиранта предложив все самое необходимое для его поездки. Она быстро экипировала Ивана Николаевича, в считанные минуты подав ему нужные вещи. Увидев его потеплевшие глаза и ту интонацию с которой он благодарил ее Мария Васильевна поняла, что ее забота достигла сердца этого терпеливого мужчины. Уходя из дома Иван Николаевич не остался в долгу и пообещал привезти ей подарок из деревни. Квартирант уезжал всего на два-три дня и Мария Васильевна не стала расспрашивать его о цели и месте поездки. Она почему-то предполагала, что вернувшись из деревни Иван Николаевич все, что с ним произойдет, расскажет сам. Первые два дня отсутствия квартиранта прошли быстро и не заметно. На третий Мария Васильевна ожидала возвращения постояльца и когда он не появился - порядком встревожилась. Не пришел Иван Николаевич и в последующий день Фуфаева винила в его отсутствии плохо работающий транспорт, или внезапно свалившуюся на Сопова болезнь, но успокоения не находила. Потом ее обожгла внезапная мысль: 'А вдруг он забрал у меня наиболее ценные вещи и смотался насовсем?' Она бросилась к шифоньеру, где у нее хранились скромная сумма денег и кое-какие драгоценности. Дрожащими руками она отперла дверцу - все было на месте. Не успокоившись она с особой тщательностью осмотрела комнату квартиранта и его вещи. Сопов уезжая оставил не только носильные вещи, но и документы, деньги и даже несколько золотых монет. Все это прямо подтверждало обещание Ивана Николаевича вернуться. Если бы у него было желание смотаться, в силу каких-либо причин, то не стал бы легкомысленно бросать документы и ценности. Поразмыслив и так и этак Мария Васильевна решила ожидать Сопова еще три дня. Если и по истечении этого срока он не вернется ей придется обращаться в милицию.
*** Буквально на следующий день Мошкину пришлось передавать дело Архипова-Сопова следователю комитета государственной безопасности майору Долгову. Никогда ранее с ним Николай Федорович не работал, хотя и встречал его несколько раз в стенах управления. Майор с должным вниманием отнесся к каждой бумажке, к каждому протоколу подшитому в деле. По ходу просмотра материалов Александр Григорьевич задавал множество вопросов, отвечая на которые Николаю Федоровичу пришлось вольно или невольно осветить все нюансы расследования. По тому как были поставлены вопросы чувствовалось, что Долгов не новичок в сыскном деле. Передавая материалы Мошкин несколько сожалел о том, что не пришлось ему самому обезвредить преступника. Приятно было осознавать, что основная работа по изобличению Архипова проделана им, а этому майору остается только разыскать убийцу на просторах нашей необъятной Родины и предать его суду. Николай Федорович успокаивал себя еще и тем, что за поимку старика взялась такая серьезная организация как КГБ. Передача документов и беседа с Долговым продолжалась пол дня, после чего они расстались. Пред уходом Александр Григорьевич попросил: - Товарищ полковник, если вам что-нибудь станет известно по делу Архипова, вы уж сообщите мне пожалуйста. - Я буду держать вас в курсе всего, что мне станет известно о Сопове. Только оставьте мне свои координаты. Майор вынул из нагрудного кармана пиджака небольшой квадратик бумаги и протянул его Мошкину со словами: - Вот мой служебный телефон, а номер вашего я знаю. Чуть что звоните я буду вам очень признателен. Николай Федорович принял из рук следователя квадратик из плотной бумаги, на котором были отпечатаны на ксероксе: фамилия, инициалы майора и его телефон. - Вы тоже сообщите мне, если Архипов-Сопов будет задержан. - Я обязательно это сделаю, можете на меня положиться,- пообещал Долгов и попрощавшись покинул кабинет Мошкина. В этот день, хоть и были у Николая Федоровича другие расследуемые дела, работать он не мог. Настроение было, выражаясь словами Аркадия Райкина, мерзопакостным.
Как ни успокаивал себя Мошкин, его не покидало ощущение наведенной неполноценности. Забирая это дело у него, следователь УВД, всесильное ведомство невольно демонстрировало недоверия по расследованию такого рода преступлений. Самолюбие Николая Федоровича было в какой-то степени уязвлено и потребовалось пол дня, чтобы убедить самого себя в том, что его репутация следователя при этом ничуть не пострадала. Как ни старался он восстановить душевное равновесие, но его подавленность не ускользнула от внимательной супруги. Зная непокорный норов мужа она не стал приставать к нему с расспросами. Помня, что голодный мужчина зол и непредсказуем, она, прежде чем задавать вопросы, накормила мужа сытным ужином. Когда он выпил кофе и закурил, Маша стала молча мыть посуду напустив горячую воду в мойку. Сделав минутную паузу, она вдруг спросила: -- Ну, как ужин? Супруг торопливо вынул сигарету изо рта и сказал: -- Все было на высшем уровне, спасибо тебе, Маша. Извини, что не поблагодарил тебя сразу. -- Что-то ты пришел с работы в конец расстроенный - я тебя таким давненько не видела. Может неприятность какая? -- Вроде и нет никаких неприятностей, а плохой осадок на душе, после сегодняшней передачи бумаг, остался,- и он рассказал жене все, что произошло с делом Архипова. Жена выслушала его не перебивая, дав мужу возможность излить все, что наболело на душе. Закончив возиться с посудой она вытерла руки льняным полотенцем и села на табурет по другую сторону кухонного стола. Посмотрев на уставшие и расстроенные глаза мужа просто, без всякого актерства сказала: -- Коля, брось себя мучить сомнениями, уж больно ты с возрастом становишься мнительным. Другой бы на твоем месте на это внимания-то не обратил, а ты вон как переживаешь. Брось не
