КОМАНДИРОВКА

человека. Попадались мужчины в европейской одежде, и практически отсутствовали одетые по-европейски женщины. Поражало отсутствие детей, однако почти в каждом дворике нечто выдавало детскую суету и многодетность – какие-то качели, развешенное белье (независимо от статуса дома), стук мячей и многоголосый детский смех. Достойно уважения было и качество дорог – отличное ровное покрытие, даже на малюсеньких проулках в бедных кварталах. Поражало и обилие искусно выполненных фонтанов – вода всегда была предметом почитания для жителя пустыни.

Отель Мовенпик оказался почти в центре. Здание совсем новое, его построили не то шведы, не то немцы около года назад, но как все в Кувейте с национальной арабской спецификой. В холе был красивейший мраморный пол в какую-то замысловатую клеточку, а в центре на богатом ковре стоял макет старого торгового арабского парусника, как из сказки про Синдбада. Регистрационный прилавок и форма служащих, однако, весьма типичны, как в каком-нибудь заурядном Хилтоне. Гостиница роскошная, хотя и небольшая – два этажа, во дворике здоровый плавательный бассейн с подсветкой и островком, густо засаженным пальмочками, что создавало некое «гавайское чувство». Номера просторные, а кровати в них совершенно невообрзимых размеров – некие «сексодромы», раза в полтора больше обычных кинг-сайз, что в популярны в отелях всего остального мира. Куча столовок, баров (спиртное продается свободно, но без права выноса даже во внутренний дворик или в холл), везде причудливо гнутые арки, колонны, ажурные решетки и иные ближневосточные силуэты. Реально дорогой отель, но который не стоил Пентагону ни цента – формально Кувейт не участвует в этой войне и не финансирует ее, однако эмир распорядился оплатить все гостиницы для коалиции из своего кармана.

В отеле нас встретил переводчик Абдул-Аливи Абба и его личный помошник Муфлих Хузэйма (по-сути второй переводчик). Абдул-Аливи свободно говорил на английском, даже с какими-то заметными бритишскими наворотами и протягами, а также по-французски и по-испански (уж не знаю, как хорошо). Муфлих говорил только по-английски, да и то не на высшем уровне. Абдул-Аливи находился в каком-то дальнем родстве к правящей фамилии, имел офицерский чин (никто из экспертов так до конца и не понял его звания) и этими фактами страшно гордился. Муфлих был из простой семьи и английский выучил сам, что для арабов поступок весьма редкий. Ване очень понравился этот малый – щуплый и худенький, он постоянно таскал с собой блокнот, куда записывал наши слова и выражения. Не стеснялся спрашивать, если ему что было непонятно – похоже, что он учился больше, чем переводил. Абдул-Аливи должен помогать до момента пересечения границы – там по решению Лиги Арабских Наций присутствие их военных в Ираке запрещено, а вот Муфлих, как вольнонаемный, отправится со всеми в Багдад. Поэтому, когда стал вопрос о наборе других переводчиков уже из иракских арабов, то ребята единогласно назначили Муфлиха старшим, к тому же его прогресс в английском был просто стремительным. Оказалось, что и на арабском имя «муфлих» может быть переведено, как «успешный». Местные переводчики использовались только «для улицы», все, что касалось внутренней работы, а тем более работы с документацией, то тут выбор был невелик – были приданы специально подготовленные кадры исключительно из американских арабов, в основном из проверенных эмигрантов. Правда, порой плохо подготовленных – иногда приходилось повторно переводить документ, уже с абракадабрского на обычный английский.

На следующий день всех пригласили во временный штаб AFEB (Armed Forces Epidemiological Board – шарага главного гигиениста-эпидемиолога группировки). Там всех встретил Ден Перротта, генерал-медик на очень высокой должности, типа начмеда вооруженных сил (The Assistant Secretary of Defense for Health Affairs). Поговорили с полчаса – генерал выглядел очень уставшим, галлонами глотал кофе и похоже, что предыдущую ночь он совсем не спал. Шел самый важный этап войны – войска подходили к позициям хусейновской Республиканской Гвардии, окопавшихся в окрестностях Багдада. Перротта передал кое-какие документы, касающиеся исключительно гражданских дел, извинился за краткость беседы и исчез. На парковке около штаба машин не было, зато стоял вертолет, который и забрал генерала – после обеда тому уже предстояло явиться в Катар с докладом в главный штаб группировки пред светлые очи самого Томми Фрэнкса – мастера и хозяина этой войны.

Затем у экспертов опять начались семинары, правда, уже вперемешку с воркшопами (активными мероприятиями планирования и согласования действий). Уже многое приходилось разрабатывать вполне самостоятельно, многократно меняя задумки после согласований с военными. Очень помогли ребята из US Army ERDEC (военные токсикологи, офицеры медицинской разведки и спецы по медзащите и оружию массового поражения), которые досконально перелопатили весь Ирак, так как реально боялись возможного применения химии на подходах к Багдаду. Начались встречи непосредственно с боевыми офицерами, под защитой чьих подразделений экспертам предстояло находиться, и с благословения которых только и возможно было выполнить задуманную работу. Все же «сивики» на войне вещь стодвадцать-какая-то по значимости.

Глава 6

Чего реально боялись в тот момент? Как уже упоминалось, больше всего боялись Хуссейновской химии, которую так и не нашли за прошедшие два года. Я не знаю, какой информацией обладали верхи, но вот средний офицерский состав, а тем паче солдаты, конкретно готовились к возможному применению хим- бак оружия. Еще во время Первой Иракской войны («Бури в Пустыне»), Буш-старший абсолютно открыто заявил устами генерала Шварцкопфа, что в случае применения оружия массового поражения, он превратит Багдад в «стеклянную парковку» (дословно: glassy parking lot), а Буш-младший предупредил, что все ранее сказанные заявления в отношении использования ОМП остаются в силе. Однако ситуация заметно отличалась – тогда непосредственно взятием Багдада никто не интересовался, а сейчас это была основная цель. Офицеры старших рангов только качали головой – решись Саддам на массированное применение химико-биологической дряни, то при той концентрации войск, что была создана в Кувейтской пустыне, эффект мог быть весьма серьезным, может не в плане смертей, а в плане потери немедленной боеспособности. А что случится с гражданским населением Кувейта даже трудно себе представить – все-таки защита армии на порядок выше возможностей простого жителя. И кто его знает, что может сделать загнанный в угол диктатор. Хотя, если судить именно по этому же самому сосредоточению, то, скорее всего, высшие чины имели куда более реалистичное мнение о ситуации, а может, просто знали о самом «наличии отсутствия» ОМП.

Как ни спекулируй на этих фактах, но и другой факт бесспорен – вся кувейтская группировка была облачена в специальное обмундирование. На вид обычная ткань, напоминающая добротную хэбэшку, но если внимательно присмотреться, то видна специальная напитка, а на старых изгибах материи проступает тонюсенькая пленочка многослойного покрытия. На случай тревоги следует только надеть перчатки, бахилы и hood (капюшон-противогаз). Конечно, полегче, чем советский ОЗК (резиновый костюм), но в условиях жары тоже не подарок. Поэтому жара была вторым пугающим фактором – перегревы на солнцепеке встречались весьма часто, и офицеры в нарушение инструкций позволяли части подразделения, участвующей в тяжелой физической работе, менять «напитку» на обычную форму, чтобы солдаты не сварились и не утонули в собственном поту. Ноченьки оказались отнюдь не жаркими, но уже и не холодными, поэтому все, кто спал на улице, любили надевать гортексовые штаны и куртку, а не лезть по спальникам. У новоприбывших пехотных подразделений зимнего гортекса не было, и им приходилось париться в синтепоновых спальниках с флисовыми вкладышами. Хотя чаще спали просто на спальнике, а флисом накрывались, как одеялом. К моменту прибытия экспертов, фронт уже заметно продвинулся вглубь Ирака, под Саддамовским контролем оставались лишь Багдад с пригородами, да Тикрит к северу, и реальные возможности применения химии можно было учитывать только в отношении передовых соединений, а никак не в глубоком тылу, где и войск уже было далеко не так много.

Боялись возможных атак «Скадов». Саддамовские умельцы переделали старую советскую ракету, заметно снизив вес ее головной части и прицепив еще одну ступень. Увеличение радиуса повлекло снижение точности, но дало еще один шанс этой ракете – из-за измененной конфигурации ее ГЧ обретала сильный прецессионный момент (спиралевидный полет) в нижних слоях атмосферы. Из-за этой «спиральки» ее траектория оказалась мало предсказуемой, что сделало весьма низкоэффективными комплексы «Пэтриот» – наши хваленые ракеты-перехватчики мазали раз за разом. Громадный сноп искр в ночном кувейтском небе, который так любили показывать и смаковать журналюги, почти всегда являлся актом самоуничтожения промахнувшегося перехватчика, а не самого перехвата. Жаль, что корпорация Рэйтеон десять лет потратила впустую, совершенствуя быстродействие по перехвату «чистой баллистики» без учета атмосферного «маневрирования». Хотя если сравнивать с Первой войной, то