Королева улыбнулась одними губами.
— Мой муж — отец одиннадцати тысяч пятидесяти восьми детей, — пояснила она Брайану. — И среди них ни одного фирвулага, ни одного «черного торквеса». Его семя не имеет себе подобных, вот почему он — наш Верховный Властитель.
Брайан попытался как можно тактичнее сформулировать свой следующий вопрос:
— А у вас, благородная леди, столь же славная производительная биография?
— Сто сорок два отпрыска! — пробасил Тагдал. — Рекорд королевских супруг. Среди ее сыновей такие блестящие умы, как Ноданн и Велтейн, Имидол и Куллукет. И столь несравненные леди, как Риганона, Клана и Дектар, не говоря уж о любезной нашему сердцу Анеар. Ни одна из моих жен, даже оплакиваемая всеми нами леди Боанда, не приносила мне таких сокровищ.
— Брайан, — негромко вставила Элизабет, — не забудь попросить Его Величество рассказать тебе и о других матерях его детей.
— С удовольствием! — просиял Тагдал. — Пусть все пользуются моим богатством! Необходимо вывести оптимальный фенотип, как выразился бы Чокнутый Грегги. Все золотые и серебряные леди в первый раз спариваются со мной, стариком.
— И после того, как понесут от Его Королевского Величества, — пояснила Элизабет, — они могут стать женами или любовницами других аристократов тану и рожать от них детей. Любопытно, не правда ли?
— Весьма, — еле слышно отозвался Брайан. — Но этот… мм… генетический план вряд ли мог быть введен в действие сразу после вашего расселения на планете Земля?
Тагдал погладил бороду. Его кустистые седые брови сошлись на переносице.
— Не-е-ет. В первое время все было несколько иначе — темные века, так сказать. Нас было тогда немного, и мне приходилось отстаивать свои королевские права, если леди не желала уступить добровольно. Но, разумеется, я почти всегда побеждал, потому что в те времена во владении мечом мне тоже не было равных. Ясно?
— В старину на Земле тоже существовал подобный обычай, — заметил Брайан. — Он назывался правом сеньора.
— Точно! Точно! Припоминаю, как одна из серебряный милашек мне что-то говорила об этом. Так на чем я остановился?.. Ах да, на нашей истории! Ну вот, с открытием врат времени и появлением людей из будущего мы попытались поставить культивацию породы на научную основу. Некоторые из ваших оказали нам неоценимую помощь. Ты непременно встретишься с ними, Брайан. Я бы назвал их крестными отцами славного братства тану, которое ты видишь перед собой! В первую очередь это старина Грегги — лорд Грег-Даннет, мастер генетики и евгеники. А еще наша чародейка Анастасия Байбар! Где бы мы сейчас были, черт побери, если бы Таша не научила наших узколобых специалистов по производству излечивать женское бесплодие? Да-да, огромное число драгоценных латентных яичников было бы потеряно для нас! — Он ткнул локтем в Юноново бедро своей супруги. — И я бы лишился половины всех удовольствий — а, Нанни?
Королева снова приподняла в улыбке уголки губ.
Чувствуя на себе пристальный взгляд Элизабет, Брайан отхлебнул большой глоток вина.
— Таким образом… таким образом, где-то около семидесяти лет тому назад, когда к вам стали прибывать первые люди-переселенцы, вы начали скрещивание с ними?
— Давай по порядку, сынок. Сперва только мужчины вносили вклад в нашу генетическую заводь. А Таша появилась… когда?.. Лет десять спустя после открытия временного люка. Поначалу только нашим леди все сливки доставались. И мы очень скоро обнаружили, что гибрид человека с тану имеет меньшую вероятность оказаться фирвулагом и большую вероятность быть до конца выношенным нашими слабенькими, болезненными матерями… не считая, конечно, тебя, Нанни, дорогая!.. Даже наши тупоумные генетики это заметили. Алутейн и его подручные долго искали кого-нибудь вроде академика Анастасии Астауровой. Ну вот наша Небесная Мать Тана и послала нам Ташу с ее колокольчиками! Так-то!
Тагдала обуял новый приступ смеха, который он щедро залил вином. В зале тем временем общий настрой также поднимался соответственно осушенным и вновь наполнявшимся кубкам. Ужин состоял в основном из огромного разнообразия мясных блюд; к ним подавались большие подносы с фруктами и булочками очень странных форм. Затейники, выпущенные на сцену герольдом, исполняли свои трюки, а гости в награду бросали им не до конца обглоданные кости или мелкие монеты — в зависимости от таланта исполнителя. Высочайшие лица ужинали более чинно, хотя с того конца стола, где сидел Эйкен Драм против двух знатных особ в розово-золотистых одеждах, доносился пьяный смех и почти непрерывный звон сдвигаемых кубков.
— Тэгги, расскажи Брайану о наших торквесах, — посоветовала королева.
— Нам обоим расскажите, — уточнила Элизабет, одарив его улыбкой Джоконды.
Король погрозил ей пальцем.
— Барьеры все еще выставлены, душечка? Это никуда не годится. Медовое вино — вот что тебе нужно! Ну чем тебя можно соблазнить?
Нантусвель, прикрыв рот ладонью, подавила монарший смешок.
— Ваше Величество — очень радушный хозяин. — Элизабет потянулась к нему своим кубком. — Прошу вас, продолжайте вашу увлекательную историю!
— Так о чем я?.. Ага, торквесы для людей! Ну, вы, конечно, понимаете, что настоящее братство между тану и вами не могло возникнуть с бухты-барахты, за год-два. Наша генетическая совместимость была выявлена, но до конца не изучена. Мы надели Грегги и Таше золотые торквесы в награду за их труды. Но они, как выяснилось, не обладали латентностью и к тому же не сумели психологически адаптироваться. А потом явился Искендер Курнан и приручил животных. Ему мы тоже надели почетный торквес.
— Ах, бедный, милый Иски! — Вздохнув, королева осушила кубок, который лакей тут же вновь наполнил. — Его похитили у нас фирвулаги и их прихлебатели… первобытные!
— А около сорока лет назад прибыл Эусебио и провел такую блестящую работу по приспособлению торквесов рамапитекам! Он у себя в Содружестве был психобиологом и, пожалуй, первым усмотрел за торквесами целую теорию. Потом мы наградили его золотым торквесом и присвоили имя Гомнол. И надо же было, чтобы у этого чертова карлика обнаружились невероятные способности к подчинению себе живых существ! То-то мы все были потрясены.
— Вы прежде не знали о факторе человеческой метапсихической латентности? — спросила Элизабет.
— Мы древняя, очень древняя раса, — признала королева. — Наши научные теории несколько устарели. — Слеза выкатилась из сапфирового глаза и поползла по безупречно гладкой щеке в глубину бархатного корсажа. Однако она быстро утешилась, приложившись к кубку.
— Панин права, — продолжал король, — мы очень древняя раса. И, боюсь, в некоторых дисциплинах у нас наблюдается упадок. А наша маленькая секта, которая, как вы знаете, была вынуждена под давлением покинуть родную галактику, еще менее склонна к наукам, чем прочие тану. Нет, все мы, за исключением Бреды (а ее можно не принимать в расчет), толком не понимали, как торквесам удается привести в действие наши собственные метафункции, более того — даже не стремились проникнуть в природу этих сил. Ну есть они
— и слава Богу, улавливаете мою мысль? Мы не слишком обременяли себя всякими «отчего» и «почему»; в результате человеческая латентность явилась для нас полной неожиданностью. Но ведь и вы, люди, как уверяет Гомнол, ни черта не знали ни о своем теле, ни о своем мозге на протяжении почти всей вашей эволюционной истории! Потому не смейтесь над нами! Так о чем я?.. Ах да, о латентных людях. Когда Гомнол получил золотой торквес и задействовал свои метафункции, то в мгновение ока связал концы с концами. Тану латентны, как и нормальные люди — некоторые в большей, но основная масса в гораздо меньшей степени, вплоть до нулевой. У вас, в мире будущего, латентных младенцев выявляют еще во чреве матери, а после они проходят выучку у таких практикующих медиумов и операторов, как наша светлейшая леди. — Он галантно поклонился Элизабет. — Поскольку в то время действующих метаносителей не пропускали через «врата времени», а наши усиленные торквесами возможности в обнаружении человеческой латентности были все равно крайне ограничены, Гомнол решил, что мы должны изобрести механическое устройство для анализа умственных способностей человеческих индивидуумов. Он разработал испытательный прибор для проверки людей там, в Надвратном Замке. В больших городах у нас имеются и другие приборы, на случай, если кто-нибудь ускользнет от нашего внимания во время первоначальных