– Раз у вас есть силы шуметь, лорд Рейвенхок, значит, есть силы и жить, – сказала Уна, сильнее прижимая горячий компресс к ране. – Вот, девочка, держи как следует, пока я сделаю другой. Надо, чтобы они были очень горячими, надо вытянуть яд из его плоти.
– Тысяча чертей, старуха, я уже и так наполовину сварился.
– Полумерами делу не поможешь. – Едва только эти слова слетели с губ, глаза Уны широко раскрылись, и он увидел, что она хочет взять их обратно.
Деймиан наблюдал за Эйтин, которую так сильно любит. Хотя он никогда не говорил ей этих слов.
– Я послал за священником…
– Если ты хочешь соборование, то иди к своему дьяволу. Я не позволю Малькольму читать над тобой молитвы. Вот так, сэр Тугодум.
Он засмеялся, но от этого плечо заболело еще сильнее, поэтому улыбка сникла.
– Да, думаю, лучше, если он прочтет их надо мной. Возможно, во мне и есть что-то языческое благодаря материнской крови, но я все же христианский рыцарь. Но есть другая причина для того, чтобы позвать Малькольма. Ребенок.
Он увидел, как свет понимания мелькнул в ее ореховых глубинах. Со всеми этими треволнениями она забыла о ребенке, которого носит. Свободная рука скользнула к животу, из глаз наконец пролились слезы, которые она так долго сдерживала.
– Да, ребенок. Нам нужно произнести супружеские обеты, чтобы у нашего сына было мое имя. – Он хотел засмеяться, но сдержался, подумав, что не выдержит боли. – Тебя когда-нибудь предупреждали быть осторожнее со своими желаниями?
Эйтин опасливо вглядывалась в его лицо, задержав дыхание.
Уна усмехнулась, потом убрала руку Эйтин и поменяла компресс.
– Множество раз.
– Когда-то ты хотела выйти замуж за моего деда, чтобы спасти Лайонглен, защитить его людей. Что ж, этой ночью боги смеются. Ты спешно послала за священником, чтобы он поженил вас с лордом Лайонгленом. Малькольм не успел вовремя. Будем надеяться, что я выносливее деда.
– Ой, помолчи уж. Кто сказал, что у меня есть желание выходить замуж за такого надменного рыцаря? Я подумываю о том, чтобы выйти за Динсмора, как только мы закопаем тебя в землю. Из него получится прекрасный отец моему сыну.
Деймиан понимал, что она отвлекает его, но все равно не смог сдержаться. Он схватил ее за руки повыше локтей и отчаянно попытался подняться. Расплавленная агония растеклась по телу, но он хотел посмотреть Эйтин в глаза.
– Ведьма, – сказал он сквозь стиснутые зубы.
– Да, я ведьма.
– С веснушками, – добавил он с усмешкой, зная, что это ужасно разозлит ее.
– О-о-о… сэр Тугодум! – Она зыркнула на него, а потом расплакалась.
Деймиан улыбнулся:
– Глупая… веснушчатая… женщина… я…
Все вокруг поплыло, и он закрыл глаза, не имея больше сил бороться, повалился на подушки, часто и прерывисто дыша.
– Эйтин…
– Да. – Она всхлипнула, спрятав лицо у него на груди.
– Я помню.
Она медленно села, ореховые глаза с тревогой уставились на него.
– Что помните, милорд?
– Все.
Длинные ресницы невинно захлопали.
– Что все, милорд?
– Хватит прикидываться, девочка. Я все вспомнил. Ты отправила своих балбесов братьев напоить меня чем-то, что состряпала эта старая ведьма… – Он поморщился, когда Уна не слишком нежно приложила новый компресс к его плечу. – Потом ты приковала меня к своей кровати.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – последовал ответ маленькой лгуньи.
Братья, стоявшие у стены, неловко заерзали. Дьюард и Льюис бросили многозначительный взгляд на Хью.
– Сестра, – сказал тот, – мы пойдем в, большой зал. Наверное, уже пора ужинать.
– Бегите, трусы. – Деймиан засмеялся в их удаляющиеся спины. – Потому-то ты и говорила, что я взял твою девственность, когда я спросил тебя…
– Бедняга, от лихорадки у него помутились мозги, – сказала Эйтин Уне.
– Ах, моя маленькая лгунья. Эйтин, тебе в самом деле стоит прекратить врать. У тебя это плохо получается. – Он протянул руку и поймал ее подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. – Больше никакой лжи между нами. Ты захватила меня, использовала, чтобы забеременеть, надеясь убедить Эдуарда, что носишь наследника Лайонглена?
