- В этом нет нужды, - продолжает голос из-за ширмы. - Шляпа прямо рядом с ним. Отличная, коричневая, которую она купила ему на Майорке, помнишь? Прямо рядом с красным беретом моей жены.
Начинает звонить телефон. Я слишком шокирован, чтобы ответить. Богарт только что взял свою шляпу и собрался уходить с застывшим выражением лица. Сцена была уничтожена. Фильм был уничтожен. Андерсон за это заплатит.
Любой когда-либо снятый фильм демонстрируется каждый день. Каждая записанная песня проигрывается, каждая картина, каждая книга в той или иной степени задействованы в индустрии развлечений. Корпорации развлечений уверяют, что все они заложены в двадцатичетырехчасовую ежедневную ротацию в камерах развлечений. Все они. От гениальных до позорных. Вся культура последних двадцати столетий непрерывно транслируется на весь мир. И что, наш опыт стал богаче?
Нет. Нет, когда такие идиоты, как Андерсон, звонят мне посреди ночи и спрашивают: «Ну как, тебе понравилось? Полагаю, это придаст сцене больше… пикантности».
- Понравилось?! - кричу я в ответ. - Да ты уничтожил всю сцену! Ты лишил фильм смысла!
- Я сделал его лучше. Он нуждался в хорошем конце.
- Что? - выдавил я.
Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы ко мне вернулся голос, и затем начал очень терпеливо объяснять:
- Андерсон. Весь смысл фильма в том, что жизнь порой жестокая штука. Иногда даже правильное решение делает нас несчастными, но мы все равно принимаем его, потому что иначе и быть не может. Правильное решение. Фильм этот - девяносто блистательных минут взлетов и падений человека. И конец может быть только несчастливым.
- О нет, - энергично заявил Андерсон. - Нам всегда нужен хороший конец.
- Андерсон! - закричал я. - Ты самоуверенный идиот! Кто дал тебе право менять оригинальную идею?
- Да брось ты, - сказал Андерсон. - Это просто обязанность каждого современного художника делать прошлое лучше. Только путем постоянной переработки произведение искусства может в конечном итоге достичь совершенства. Ты думаешь, ты первый воспользовался «машиной времени»? Да они дают нам возможность приблизиться к совершенству даже после смерти творца. Приблизиться к совершенству с позиции современных взглядов, свободных от предрассудков и суеверий.
- Андерсон, что ты несешь?
- Я снова возвращаюсь к преобразованию «Голубой магнолии». И Эмеральд Рейнбоу со мной.
- Послушай… - крикнул я, но было уже поздно. Он повесил трубку.
Я схватился за голову. Сюзи с сочувствием погладила меня по плечу. Она сидела на моем диване уже более часа и ела арахис. «Машина времени» наготове.
«Голубую магнолию» показывали по каналу 17В в сорок шесть. Это было что-то невероятное.
- Ты должна выбрать.
Темные глаза Хепберн полны слез. Камера делает панорамирование…
Грант. Хепберн. Богарт. Я. Бамбуковая ширма, скрывающая двух шутов. Богарт у двери.
- Черт. Не могу найти свою шляпу.
- Она…
Хлоп. Это я за кадром ударил Андерсона.
- Мы пришлем ее по почте. - Кэри Грант, конечно же.
- Не уходи вот так. Я… я могу объяснить.
В карих глазах Хепберн слезы отчаяния. Она выглядит такой потерянной, такой неуверенной. Вероятно, она озадачена тем, что лабрадор Андерсона только что прошел по комнате, виляя хвостом.
- Не стоит, - говорит Богарт, пиная собаку. - Зачем что-то объяснять человеку, который уже не здесь?
За кадром слышится шум - это Эмеральд Рейнбоу ударила меня.
- Думаю, человек, который живет в одиночестве, не является по-настоящему частью мира, - говорит Богарт.
В кадре появляется Андерсон.
- Мы с женой будем проезжать мимо аэропорта, мистер Богарт, - говорит он. - Можем вас подвезти.
- В этом нет необходимости. - отвечает Богарт.
- О, все нормально, нет проблем, - улыбается Эмеральд Рейнбоу.
- Есть, - говорит Богарт сквозь стиснутые зубы.
- Просто не обращай на него внимания, дорогая, - говорит Андерсон. - В сложившихся обстоятельствах он не может не быть в дурном настроении.
- Я не в чертовом дурном настроении! - кричит Богарт.
Громко топая, он выходит из комнаты. Андерсон и Эмеральд Рейнбоу следуют за ним.
Вы можете видеть меня сидящим за столиком, тихо плачущим, когда вновь появляется Андерсон. На его лице робкая ухмылка.
- Я вернулся, только чтобы взять шляпу, - объясняет он. - Богарт опять забыл ее.
Мы с Андерсоном еще несколько дней переливали из пустого в порожнее, но меня это уже не трогало. Несмотря на все мои старания, фильм был уничтожен, и ничего нельзя было исправить. Его теперь показывали на низкорейтинговых каналах в малобюджетное время. И больше никто ничего не хотел знать.
Андерсон настаивает, что его вины в этом нет, что такое постоянно случается. Он говорит, что «все течет, все меняется» со времени изобретения устройств, интегрирующих реальность. (Думаю, он имеет в виду «машины времени».) Я понял только, что попал в ловушку временного отрезка, где «Голубая магнолия» оказалась уничтоженной. Сюзи советует мне не отчаиваться, говорит, что есть чуть ли не бесконечное число реальностей, в которых фильм остается неизменным. Но, к сожалению, у меня нет денег добраться туда.
По крайней мере, я вижу Сюзи сейчас, что хоть как-то утешает.
А что касается Андерсона… Вы смотрели «Звездные войны»? Помните тот эпизод в конце, когда они летят вниз к Звезде Смерти? Если вы смотрели внимательно, то могли увидеть мою машину, едущую там, внизу. Если вы смотрели очень внимательно, то должны были увидеть Андерсона, бегущего перед ней.
[1] Хэмфри Богарт (1899-1957) - американский киноактер, создавший на экране образы «крутых парней». Скорее всего автор имеет н виду Одри Хепберн (1929-1993), американскую киноактрису, обладательницу «Оскара» за роль в фильме «Римские каникулы». Кэри Грант (1904 - 1986) - американский киноактер английского происхождения, один из символов «золотой эпохи» Голливуда.
[2] В действительности такого фильма не существует: К. Хепберн, X. Богарт и К. Грант не снимались вместе. С этого приема начинается моделирование автором альтернативных реальностей.
[3] Эхо-камера - комната с отражающими и рассеивающими
