будет главной и единственной наперсницей Анхесенпаамон. Она выгонит ничтожную рабыню из страны Куш. Пусть за нее заступается Анху. Пусть он даже падет к ногам великого фараона, все равно Эйе поможет сделать так, как хочет она, Тии. Не вовремя он сделал кресло и так угодил фараону. Да еще вернул драгоценности. Небывалое! Художник вернул золото и драгоценные камни, которые не пошли в дело. Так никто не поступает. Зачем он это сделал? Может быть, для того, чтобы его заметили?… Но как случилось, что жена верховного жреца Эйе, благородная и знатная Тии, так много думает о ничтожном художнике Анху, о рабыне из страны Куш? Кет, нет! Тысячу раз нет! Недостойно ей, Тии, думать об этих людях. Она сметет их одним взмахом руки. Она испепелит их одним взглядом горячих черных глаз. Однако как ей неприятна великая госпожа, дочь Эхнатона! В ней есть что-то от отца, который был так самонадеян, что пошел против всего жречества. О, зачем только Эйе помогал ему, зачем взял под свое покровительство юного фараона? В сущности, Тутанхамон ничто без Эйе. А юная царица делает наперекор своей верной Тии!
– Поистине свет перевернулся! – шептала посиневшими губами старая Тии.
Тии покинула дворец своей великой госпожи разгневанная. А Черный Лотос в это утро почувствовала себя почти что принцессой. Великая госпожа, как равной, рассказывала ей, как весело и беспечно провела она вчерашний день.
Пока. Черный Лотос умащала великую госпожу благовониями, пока она делала ей замысловатую прическу, госпожа рассказывала:
– Нам было так весело, так радостно в саду фараона! Я не помню, Черный Лотос, когда бы мой великий господин был так беспечен и доволен всем. Вначале мы чудесно позавтракали дичью и свежими фруктами. Затем пили молодое прохладное вино, ели жареный миндаль и ароматные сласти, доставленные вчера из страны хеттов. А потом я приказала своим музыкантам играть мои любимые песни, и юные танцовщицы услаждали нас своими замысловатыми танцами. Весь день мы наслаждались благоуханием цветов, пением птиц, музыкой и танцами. И весь день моему великому господину было так легко и прекрасно без старого, тучного Эйе. Право же, при виде его мне хочется кричать и топать ногами! Знаешь, Черный Лотос, я хочу отказаться от его услуг. Недостойно мне терпеть, делать вид, будто я почитаю его, считаю мудрым.
– О моя великая госпожа, мне так радостно слышать твои приятные речи и так горестно узнавать о том, что есть рядом с тобой люди, которые тебе неприятны!
– Я бы хотела показать Эйе свою неприязнь. Но как можно? Ведь он всемогущ и всесилен. Он главный советник великого фараона Тутанхамона. Без него ничего не решает ни один полководец, ни один жрец. Посуди сама, можно ли открыто признаться в своем недоверии столь сильному и всезнающему человеку? Он коварен, его надо бояться и почитать, иначе он отомстит так хитро, что никто во всем обширном царстве не поймет его злодейства.
Царица выглядела совсем печальной, когда говорила эти слова.
– Не показывай ему своей неприязни, моя великая госпожа.
Я желаю тебе добра!
Черный Лотос уже воздвигла замысловатое воздушное сооружение из длинных мягких, как шелк, волос своей повелительницы. Теперь она опустилась к ее ногам и, пользуясь величайшей милостью царицы, поцеловала подошву слегка приподнятой маленькой сандалии.
Фараон Тутанхамон в это утро также с удовольствием вспоминал приятный день, проведенный в обществе своей любимой Анхесенпаамон. То и дело приходили на память ее трогательные заботы и знаки внимания, которыми она всегда умела согреть сердце фараона. Даже носители опахала и многочисленные слуги, окружавшие его с того момента, когда он проснулся и протянул ногу к золоченой сандалии, – все они, надоевшие ему своими бесконечными заботами и чрезмерной услужливостью, не могли помешать любоваться чудесным креслом. Он сел так, чтобы поближе рассмотреть легкий и воздушный стан своей жены.
Все было бы хорошо, если бы не воспоминание о дурном разговоре с Эйе и мысли о том, что такой разговор может повториться.
«Почему Эйе так любит напоминать, что мы смертны? Он не верит в „золотой век“, а я верю. Я хочу прожить сто десять лет. Я буду жить долго, долго».
фараон посмотрел на тяжелые, с золотыми украшениями двери. Сейчас они откроются, и в них появится тучный и лысый Эйе с лицом хмурым и непроницаемым. Глядя на него, никогда не скажешь, что он задумал и что сделает. С тех пор как Тутанхамон стал правителем Египта, он видит рядом со своим троном всемогущего и мудрого Эйе. Верховный жрец затмил всех мудрых и знающих советников, жрецов и полководцев. Он никогда никому ничего не доверяет, все сам замышляет в тиши своего святилища и сам следит за тем, чтобы задуманное осуществилось. Может быть, так и надо? Вот сейчас он прибудет с целой свитой жрецов, и они будут сопровождать фараона в храм Карнака. Эйе говорил, что закончены восстановительные работы. Сегодня поставят стелу с посвятительной надписью. Эйе потребовал много золота и драгоценных камней для украшений. Много тысяч рабов были отосланы в Карнакский храм, чтобы достойно выполнить все работы. И хоть закружилась голова, когда хранитель сокровищницы Май сообщил о том, сколько потрачено драгоценностей, надо было быть щедрым. Тутанхамон вспоминал, как из дальних каменоломен возили гигантские плиты уже отесанного камня. Была устроена специальная дорога, чтобы волоком тащить эти безмерно тяжелые плиты. Тысячи рабов трудились далеко за пределами Фив, и все сделанное их руками стекалось к стенам Карнакского храма. Когда в подвластной Египту стране Куш задержались какие-то работы, фараон послал туда принца Хека-Нефера. Ему было велено жестоко наказать непокорных и заставить их сделать все задуманное жрецами. Принц достойно послужил делу фараона, но с ним случилась беда: он заболел какой-то загадочной болезнью, и жрецы, посланные Эйе, чтобы спасти его жизнь, оказались бессильными. И вот он угасает с каждым днем. Эйе даже посоветовал позаботиться о достойном захоронении принца в городе Миме.
Все эти мысли очень огорчали фараона и мешали ему радоваться жизни. Нередко он завидовал тем, кто мог предаваться радостям жизни и делать все, что им заблагорассудится. Тутанхамон думал о том, что все богатства страны, которые принадлежат ему, и даже сокровища завоеванных стран, которые также принадлежат ему, в сущности, не доставляют ему никакой радости. Пожалуй, лучше было бы иметь меньше золота, меньше рабов и меньше дворцов, но зато сколько угодно предаваться веселью, проводить дни вместе со своей прелестной Анхесенпаамон, охотиться, путешествовать или просто сидеть в тени сикомор и слушать чтение старинных папирусов. Его старый писец великий мастер читать старинные папирусы. Он делает это так искусно, что кажется, будто ты переносишься в то древнее царство, о котором повествует папирус. Но ему, великому божественному фараону, нельзя даже наслаждаться чтением. Нужно делать множество неприятных вещей, которые придумывает Эйе. А может быть, умная Анхесенпаамон права? Может быть, старый Эйе вовсе не такой уж благородный, каким его представлял себе великий Эхнатон? Он доверял своему верховному жрецу, считал его другом и помощником во всех делах, а когда величайший из великих ушел в поля Иалу, Эйе тут же стал говорить о нем дурно. Как он внушал, что недостойно поклоняться Атону, недостойно жить в новой столице, воздвигнутой заботами Эхнатона! Ведь это дурно. Почему он так сделал?
