– А тебе, Ром, не все равно? – Тамара пихнула худощавого фотографа и прошла в квартиру.
– Будем считать, что мне по фигу, – миролюбиво согласился Роман, пропуская Заколова. – Но лучше, когда девчонка одна приходит, без эскорта.
– Только не к такому ловеласу, как ты.
– Том, ну зачем ты так? Я добрый и нежный.
Тамара осмотрела зашторенную комнату, ловко развернулась на каблуках лицом к фотографу и игриво поцокала ноготком по его крупным солнцезащитным очкам:
– У тебя здесь что, яркое солнце, Ромик?
– Издержки профессии, Тамарочка. Привык к полумраку лаборатории.
– Знакомься. Это Тихон. Он вместе с моим братом учится.
– А-а, ракеты-самолеты. – Рома пренебрежительно скривился в ответ на кивок Заколова и сразу перевел заинтересованный взгляд на стройные ноги девушки. – Томка, ты сегодня – супер! Давай сделаю снимок в стиле «соблазн». Располагайся здесь.
Он указал на низкий диван с многочисленными подушечками, на который был направлен отключенный софит на треноге. Тамара плюхнулась в мягкий угол, смело скрестила еще более оголившиеся ноги и с вызовом спросила:
– Может, сразу в стиле «ню»? Ты меня, Ром, ни с кем не перепутал? Хочешь пополнить коллекцию? – Она небрежно указала пальчиком на крупные фотографии полуобнаженных девиц, развешанные по стенам. Многие из них были сняты во фривольных позах именно на этом диванчике. – Это галерея твоих творческих успехов или мужских побед?
– И то и другое.
– Как же ты добиваешься… другого?
– Во-первых, я художник. Фотохудожник! Таких девушки любят. А во-вторых, я знаю элементарные законы физиологии.
– Любопытно?
– Красный цвет стимулирует сексуальное желание. У тебя есть ярко-красное обтягивающее платье?
– Как-то обхожусь.
– А зря. На него мужики просто кидаются. Попробуй.
– На старости лет обязательно воспользуюсь твоим советом. Но ведь на красное так бурно реагирует только мужской организм. Сразу вспоминаются быки на корриде.
– Ошибаешься! Физиологические реакции не зависят от пола. Это на уровне подсознания.
– Теперь я поняла, почему «красные» победили «белых» в Гражданскую войну. За них были женщины, а это основа любой страны. Ты, наверное, встречаешь девушек в алом халате?
– Зачем так пошло! Все проще и естественней. Я сначала фотографирую девушку, а потом сразу иду вместе с ней печатать снимок. Медленно проступающий на бумаге силуэт в тесной жаркой комнате при красном освещении действует неотразимо. Красный свет обволакивает, он везде, девушка купается в нем и сама тянет меня в постель, – гордо заявил Роман. – Так что, будем фотографироваться?
– В другой раз, Ромик.
– Красота – сиюминутное явление, и художник призван зафиксировать ее для вечности.
– Рома – Рафаэль! Или тебе по душе Тициан? Хотя он отдавал предпочтение более пышным формам.
– Каждое время имеет свой эталон женской красоты.
– Это противоречит вашему предыдущему заявлению о вечности, – вмешался в словесную дуэль Заколов. – Зачем фиксировать красоту, которая спустя полвека будет выглядеть неприглядно?
– Тихон – яркий представитель новой формации: логикус сапиенс, – пояснила Тамара.
Но ее слова еще больше озадачили фотографа. Он небрежно отмахнулся:
– Я в насекомых не разбираюсь.
Кушнир прыснула. Заколов извлек фотографию Касымова и твердо перевел разговор в нужное русло:
– Роман, нам нужно увеличить вот этот снимок. Негатив хранится у вас.
Рома повертел протянутую фотографию и обратился к девушке:
– Опять, Томка, в гиблое дело ввязываешься. Мало тебе досталось? Нет, чтобы про хлопкоробов писать или «Малую землю» с «Целиной» восхвалять. Все какой-то хлеб бедному художнику.
– За этим хлебом – большая очередь. А я не люблю в очередях стоять.
– Стоять – ерунда. Важно в заветную очередь попасть.
– Там локтями пихаются.
– Какая недотрога!
– Где негатив? – Тихон назойливо влез между девушкой и фотографом.
Роман безнадежно махнул рукой и кивнул:
– Знал, что не уговорю. Пойдем в лабораторию. Все уже готово.
Под громким названием «фотолаборатория» скрывался переоборудованный совмещенный санузел. Три человека с трудом втиснулись в темную комнатушку, напичканную фотоприборами. Рома плотно прикрыл дверь, снял солнечные очки и включил красный фонарь.
– Вот твой кадр, – Роман щелкнул выключателем фотоувеличителя, и в прямоугольной рамке высветился «седой» Малик Касымов с белыми провалами глаз. – Хотите увеличить весь снимок?
– Достаточно вот это место, – Тихон ткнул в негативное изображение около плеча Касымова.
Роман стал вращать колесико, колба фотоувеличителя поползла вверх по штативу. Постепенно все пространство рамки заняло размытое очертание фотокарточки на стене в квартире Касымова. На ней оператор стоял рядом со странной картиной. Роман выверенным движением подкрутил объектив, и на сером холсте загадочного полотна прорезались белые геометрические знаки.
– Что это за дьявольские символы? – проворчал Роман.
– Я думала, может, ты знаком с таким направлением в искусстве? – вздохнула Тамара.
– Это не Рафаэль.
– Сама вижу.
– И даже не Кандинский с Малевичем.
– Напечатайте, пожалуйста, – попросил Тихон.
Роман положил в рамку фотобумагу, сдвинул на несколько секунд защитный фильтр с объектива и вернул его на место. Фотобумага перекочевала из-под объектива в ванночку с раствором. Роман бережно притопил ее пинцетом. Три пары глаз дружно наблюдали, как на белой карточке проявляются темные полоски и пятна, постепенно сливающиеся в цельное изображение. В нужный момент Роман выловил снимок пинцетом, дал стечь проявителю и опустил карточку в закрепитель. Когда процесс закончился, он включил верхний свет.
– Готово. Теперь я могу рассчитывать на благодарность? – Фотограф гордо нахохлился и вплотную прижался к девушке.
– Спасибо, Ромочка. Ты настоящий друг.
– И это все? – Роман напирал на девушку.
Тамара выскользнула из ванной, Рома последовал за ней.
Оставшись один, Тихон Заколов внимательно разглядывал влажный снимок. Изображение на картине, казавшееся странным узором, распалось на отдельные непонятные символы. Все они были хорошо различимы, и Тихон мог детально их рассмотреть.
В целом картина выглядела так:
Но что это дает? Уголки, квадратики, точки. Как их расшифровать? Да и шифр ли это? Мало ли художников, мечтающих о славе Малевича, изобразившего «Черный квадрат»? Возможно, очередной свихнувшийся неудачник решил стать родоначальником нового направления под девизом: «кубизм» на свалку, даешь «геометризм»!
Тихон постарался перевести картину на привычный язык чисел. 19 точек, 34 знака, 62 угла, 93 отрезка. Он быстро сложил, вычел и перемножил эти цифры в самых разных сочетаниях. Ни один результат не дал даже намека на разгадку.
