Через десять минут запуганный Роман объяснил незваным гостям, для чего приходили студенты. Через двадцать минут он еще раз отпечатал те же самые фотографии. А через сорок минут молодой фотограф Роман Киреев в сильном алкогольном опьянении вывалился с собственного балкона на бетонный тротуар. Голова удивительным образом осталась цела, чего нельзя было сказать об остальном теле и позвоночнике. Он даже дышал, когда приехала «скорая», но сказать ничего не мог.
До больничной палаты его не довезли. Опытный фельдшер хряпнул мензурку спирта, и желеобразное тело выгрузили сразу в морг. Вскоре на посиневшей ступне болталась табличка с надписью: «Роман Киреев». А на соседнем стальном столике из-под простыни высовывалась голая ногаа с биркой «Малик Касымов».
– Странная у тебя манера общения с Ромой, – пробурчал Тихон при подходе к дому Кушнир.
– Какая?
– Кокетничаешь, жеманничаешь.
– Ой! Ты, случайно, не ревнуешь, Заколов? – рассмеялась Тамара.
– Вот еще!
– Не обижайся. С ним по-другому нельзя, это человек искусства и бабник. Зато у нас есть результат. Ты лучше над шифром подумай.
– Думаю.
Дома Тихон молча исчертил угловатыми значками несколько листов бумаги, заглядывал в книги, изредка вскакивая и вышагивая в раздумье от стены к стене. Тамара пыталась досаждать ему вопросами, но Александр оберегал покой друга. Спустя два часа осунувшийся Тихон потер лоб раскрытой ладонью, вскинул голову и радостно улыбнулся:
– Я все понял. Все просто и логично!
Тамара Кушнир нетерпеливо выдернула стул и присела рядом, Евтушенко встал за спиной. Заколов уверенно ткнул в фотографию:
– Книжка в руке Касымова появилась неспроста. Это ключ к разгадке картины.
– Какой еще ключ?
– Ключ к зашифрованной надписи.
– Но мы не знаем, что это за книга. У нас ее нет!
– Она есть у многих. В твоей квартире тоже.
– У меня? – брови Тамары вздернулись вверх. – У меня нет книги с таким рисунком!
– Роман был прав. Клетки на обложке нарисованы от руки. Они очень важны для разгадки.
– Но что за книгу ты имеешь в виду?
– Посмотри. Первое слово начинается на «СЛ». Это СЛОВАРЬ. Второе и третье заканчиваются на «ОГО» и «КА». РУССКОГО ЯЗЫКА. Название книги: «СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА»!
– Точно! – обрадовалась девушка.
– Теперь вам ясно?
Евтушенко сдержанно промолчал. Тамара замотала головой:
– Ничего неясно.
– Это же словарь! Что в нем публикуют на первой странице?
– Слова на букву «А», – пожал плечами Евтушенко.
– Нет. В самом начале, сразу после предисловия, всегда напечатан алфавит, причем вертикально! Я в словаре Ожегова посмотрел. Когда я это понял, то вписал буквы по порядку в клеточки, изображенные на обложке. В каждую ячейку попало по две буквы. Вот так.
Тихон показал листок:
– Интересно. И что это значит? – нетерпеливо ерзала на стуле девушка.
– А дальше все просто. Это элементарный геометрический шифр. Пустая ячейка на картине означает первую букву из аналогичной клеточки, а ячейка с точкой – вторую. Например, буква «В» обозначается так:
– А для «Г» необходимо в центр добавить точку.
– А для «Г» необходимо в центр добавить точку.
– Брависсимо! – воскликнула Тамара, подпрыгнув на стуле.
– Я бы никогда не допер, – по-своему похвалил Евтушенко.
– Вот таким нехитрым способом на картине зашифровано любопытное послание.
Заколов загадочно умолк. В комнате воцарилась тишина. Первой не выдержала Тамара. Облизнув губы, она тихо спросила:
– Какое? Что там написано?
– Я записал его на обороте снимка.
Тихон собрался перевернуть фотографию, но в комнате настойчиво зазвонил телефон. Тамара после некоторого раздумья подняла трубку. По мере того как она слушала собеседника, ее лицо бледнело, а глаза округлялись. Когда разговор закончился, девушка безвольно опустилась на стул.
– Что стряслось? – спросил Тихон.
– Звонил Давид Вахтангович, бывший главный редактор газеты. Он сказал, что фотограф Рома Киреев сегодня выбросился с балкона собственной квартиры.
– Роман, у которого мы были час назад? – удивился Заколов.
– Да.
– Насколько я понял, он типичный жизнелюб и жизнехват. Такой человек не будет кончать жизнь самоубийством.
– По словам Давида Вахтанговича, на теле Киреева обнаружены следы насилия, а незадолго до трагедии в его квартиру заходили парень с девушкой. Их видел кто-то во дворе.
– И они, то есть мы, теперь главные подозреваемые!
– Не знаю. Милиция звонила Давиду Вахтанговичу и интересовалась кругом знакомств Ромы.
По щекам девушки покатились слезы.
– И что дальше? – не выдержал напряженной паузы Тихон.
– В редакции очень мало молодых девушек. Давид Вахтангович вынужден был назвать мое имя. Еще он описал мою внешность.
Тихон Заколов сунул фотографию в карман куртки и скомандовал:
– К тебе обязательно придут, и нас опознают. Надо срочно уходить.
– Но почему? Мы же ни в чем не виноваты.
– Об этом знаем только мы. Боюсь, что после двух сегодняшних трупов наше общение со следователем затянется. Нас заметили на обеих квартирах, доказательства нашего присутствия там наверняка найдутся. Милиции проще обвинить нас, чем искать кого-то другого.
– Что же делать?
– Остается только одно – двигаться дальше в поисках черепа Тимура. Кто-то идет в том же направлении, шагая через трупы. Мы с ними еще обязательно столкнемся. Тогда, или мы их, или они нас… Но это единственный шанс оправдаться.
– По-другому нельзя? – обреченно спросила девушка.
Заколов покачал головой. Девушка горько вздохнула и вытерла слезы.
– Рома был таким славным.
Тихон решительно встал.
– Ждать нельзя! Тамара, собирайся, поедешь с нами на экскурсионном поезде. Как-нибудь уместимся.
Кушнир покорно кивнула и метнулась в свою комнату. Евтушенко проводил ее грустным взглядом и тоскливо изрек:
– Ох и вляпаемся мы из-за нее в очередную историю. Точнее, уже вляпались.
– Девушкам надо помогать.
– Ты только не влюбись в нее, хорошо?
Закалов замялся и ничего не ответил. Евтушенко с вещами прошел в прихожую. Тихон выглянул в окно
