Песня Песней Соломона

тщеславием и своекорыстием. Я имею в виду Божий поря­док и Божью волю; если же человек уклонится от них, то все будет обстоять совсем иначе. Тому, кто окажется в таком состоянии, не миновать больших страданий и, что гораздо ужаснее, - неверия, поскольку у него не будет силы, позволяющей избежать всего этого. По правде говоря, это - самый опасный период всей духовной жиз­ни, потому что с прекращением внутренней поддержки человек обращается к внешним источникам удовлетворения, и, хотя пона­чалу ему тяжело, в дальнейшем этот путь становится все более и более легким. Для многих духовных пилигримов это путь разруше­ния, и потому я постоянного указываю на него в своих трудах. Я го­ворю только о начале ночи чувств, когда опасность еще не грозит, а не о том времени, когда она уже в полном разгаре. Итак, после смерти плотского «я» человек твердо укрепляется в Боге и не может найти в творении ничего, что могло бы его удовлетворить. Ему не грозит падение, если только он не уподобится Люциферу. Если че­ловек оставляет Бога после Достижения такого состояния, то он заслуживает презрения. Вкусив радость невыразимого Единения с Богом, он не может извлекать какое-либо удовольствие из внеш­них источников, поскольку теперь чувственные удовольствия выг­лядят настолько безвкусными в сравнении с небесными радостями, что это только усиливает его мучения. Участь такого человека - в аду. Получив на небесах божественную силу и будучи теперь изгнанным, он должен либо вернуться к Богу, что очень непросто, либо стать хуже самого сатаны. Подобный человек (хотя найти такого трудно), на мой взгляд, становится самым распутным из людей, и степень его порочности тем больше, чем сильнее он ощущал Божественную благосклонность. Мы вряд ли увидим нас­только падшую душу. Однако среди тех, кто только вошел в ночь чувств, кто еще не умер для себя и не утвердился в Боге, много душ, уже не имеющих радостей, которые они искали больше, чем Бога. Теперь они ищут удовольствия, которого больше не находят в Нем. Однако удовлетворение от этого удовольствия настолько слабое, что им приходится прибегать ко всяким излишествам с целью выз­вать у себя хоть какие-то эмоции. Если человек в таком состоянии обратится и вернется к Богу, то это будет чудо, ибо, поскольку он, вкусив Божьих благ, оставил Его, то у него нет больше стимула к возвращению. Он все это уже знает, и на него это больше не действует. Таков, на мой взгляд, смысл слов Св. Павла: «Ибо не­возможно однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и сделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, (Евр. 6:4-6). Но если человек твердо стоит на началь­ной ступеньке, то на последующих этапах он чувствует себя еще более устойчивым. Упасть в таком состоянии настолько сложно, что для этого требуется гордость самого дьявола и злонамеренный умысел, на который человек теперь абсолютно не способен. Тем не менее, это, конечно же, возможно, и я предполагаю, что некоторые люди, подобно непокорным ангелам, были сброшены с небес в ад. Однако после такого падения возвратиться к Богу очень сложно. Мне это кажется почти невозможным, но не по причине противле­ния Бога, Который снабжает каждого человека всеми необходимы­ми средствами спасения, но вследствие греховности человека, в которой он укрепляется и утверждается. Можно сказать, что поте­ря такой души для Бога более болезненна, чем потеря миллиона других, и Его былая любовь к ней теперь соразмерна Его гневу. («Оправдания», I. 417.)

Глава 2

Ст. 1. Я нарцисс Саронский, лилия долин!

О, Боже! Мой Жених мягко укоряет меня за то, что жажду отдохнуть на ложе из цветов, не обретя прежде покоя с Тобой на мучительной постели креста. «Я нарцисс Саронский, - говорит Он, - цветок, который ты не найдешь, отдыхая на ложе. Его можно сорвать только на поле сражения, труда и страданий. Если ты позволишь Мне укорениться в тебе, то тебе надлежит быть полностью уничтожен­ной. Если ты найдешь Меня, то тебе придется вступить в сражение и испытать трудности».

Ст. 2. Что лилия между тернами, то воз­любленная моя между девицами.

Этими словами Жених указывает на успехи Своей возлюбленной, поскольку она подобна лилии - очень чистой и милой, источающей пред Ним неж­ный аромат. В то же время другие девицы, вместо того, чтобы быть послушными и уступчивыми, разре­шить Его Духу питать их, подобны непроходимым зарослям терновника, который ранит всех, кто пыта­ется приблизитъся к нему. Таковы холодные и увлеченные собственными желаниями люди. Они отказываются направляться к Богу, что является при­чиной страданий посвященной души, находящейся среди этих людей, ибо они делают все возможное, чтобы сбить ее с верного пути. Однако, как лилия сохраняет свою совершенную чистоту и аромат даже в окружении терновника, так и эти души сохранены Женихом в условиях противления, которое они встречают со стороны тех, кто предпочитает руководствоваться только своей волей и своими делами.

Ст. 3. Что яблоня между лесными деревья­ми,

то возлюбленный мой между юношами.

В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для

гортани моей.

Какое удачное сравнение! Возлюбленный видит, как его Невесту гонят религиозные люди, не пони­ мающие ее переживаний. Она обращается одновре­менно и к ним, и к своему Возлюбленному. «Как яблоня между лесными деревьями, то возлюблен­ный мой между юношами», - то есть, между теми, кто в глазах Божьих наиболее прославлен, - будь то святые на небесах или праведники на земле. «И по­тому не удивляйтесь, что я сижу в Его тени и поко­юсь под Его защитой. Я нахожусь в тени крыл Того, с Кем хочу слиться в едином порыве, и хотя я еще не получила того, что так желаю обрести, я могу ска­зать, что Его плоды (то есть, кресты, боль и униже­ние) сладки для гортани моей. И это не плотская сладость, ибо плотской орган находит эти плоды горькими и негодными. Это - сладость сердца, од­нажды поглотившего их. Мои вкусы совпадают со вкусами Возлюбленного, поэтому для меня эти пло­ды более желанны, чем все другие удовольствия».

Ст. 4. Он ввел меня в дом пира, и знамя его

надо мною - любовь.

Возлюбленная Царя после восхитительных сви­даний с Ним кажется своим подругам опьяненной и вне себя. И это действительно так, потому что, от­ведав самого лучшего вина Жениха, она больше не может удерживать в себе величайшую страсть. Хо­рошо понимая это, она умоляет своих подруг не удивляться тому, что они видят ее в таком необыч­ном состоянии. «Мое опьянение, - говорит она, - простительно, потому что мой Царь ввел меня в Свой божественный дом пира и поднял надо мною знамя любви. Впервые, когда Он одарил меня та­кой исключительной милостью, я была настолько слаба, что скорее предпочла бы крепости этого превосходного вина сладость божественного молока, и потому Он согласился показать мне действие этого вина, позволив немного выпить его. Но теперь, когда Его благодать и собственный опыт сделали меня мудрее и сильнее, я больше не могу довольствоваться малым. Я пью Его крепкое и чистое вино с такой неудержимостью, что Он поднимает надо мною знамя любви».

Что это за знамя, которое Бог поднимает в знак любви? О, Любовь! О, Бог милосердия! Ты один мо­ жешь открыть это! Ты побуждаешь душу, которая жаждет получить все возможные блага, имеющие отношение к Тебе, полностью забыть о себе и по­мышлять только О своем Возлюбленном. Она лиша­ется всякого эгоистичного интереса к своему спасению, совершенству, радости и утешению, что­бы иметь