Ночью поставили мины. Дождались рассвета и убедились, что, когда пошла автоколонна, мины сработали. Отошли подальше в лес, потом, дождавшись темноты, ушли из этого района.
Первое задание Верина группа выполнила полностью и не потеряла ни одного человека.
Израсходовав все боеприпасы и продукты за две недели, 6 ноября перешли обратно через фронт. Вера страшно обрадовалась, узнав, что они попали в расположение какого-то сибирского полка 30-й армии. Свои! И не только свои, а еще и земляки-сибиряки!
На следующий день, 7 ноября, потрясенные, узнали Вера и ее друзья о военном параде на Красной площади. Невозможно передать то чувство, с которым встретили эту весть молодые патриоты. В день великого праздника Геринг по приказу Гитлера бросил на Москву 250 бомбардировщиков из 8-го авиационного корпуса генерала Рихтгофена, племянника знаменитого барона Рихтгофена, первого аса кайзера. Генерал Рихтгофен позднее «прославился» жестокими бомбежками Севастополя и Сталинграда. В тот день к Москве не пробился ни один вражеский самолет.
А Гитлер гнал вперед свою грабь-армию: «Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонялись перед вами. Вы промаршировали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва… Москва — это конец войны. Москва — это отдых».
На второе задание Вера ехала мимо Серебряного бора, мимо Тушина. Знакомые места. В Серебряный бор Вера часто ездила в выходные дни, погулять, на лыжах походить, в Тушине прыгала с парашютом, летала на планере и «У-2». Парашютная школа помещалась в здании аэроклуба. Не раз бывала Вера тут на авиационных парадах, восхищалась фигурами высшего пилотажа. Из кабины самолета или спускаясь на парашюте видела железнодорожную платформу Тушино, старинный дом в усадьбе Братцево, окруженный густым парком, деревни Алешкино и Бутаково, станцию Химки…
Идут и идут войска. Едут на фронт не только на грузовиках, но и в московских такси и автобусах.
Ребята пели, а Вера молча глядела по сторонам, необычайно взволнованная, притихшая. Ведь всего две-три недели тому назад она перечитала «Войну и мир», увидела эту книгу совсем другими глазами. Раньше, еще в Кемерове, в десятом классе она по-девчоночьи пропускала батальные сцены, глотая любовные, а ныне наоборот, со всем вниманием читала именно военные страницы, поражаясь множеству совпадений между той Отечественной войной и этой… И вот теперь она ехала по Большой Московской дороге, и ей казалось это символичным, даже предопределенным, и, глядя вокруг, она видела и орудия, и «катюши», и колонны пеших и конных красноармейцев, и в то же время — колонны кутузовских воинов, платовских казаков, обозы раненых с Бородинского поля, солдат Голицына, Дохтурова, Горчакова, Милорадовича, кирасиров, гренадеров, гвардейцев, московских ополченцев Тучкова. В русском войске говорили: «Приехал Кутузов бить французов!»
Жадно читая книги о войне 1812 года, Вера узнала, что в Бородинском сражении участвовал любимый ею со школьной скамьи поэт Жуковский, боец московского ополчения, что против Наполеона воевали Батюшков и Вяземский и многие будущие декабристы, а Дениса Давыдова Кутузов первым в день Бородина отправил в тыл врага командиром партизанской «партии». Как и теперь, специально выделенные отряды регулярной армии тесно, по-братски взаимодействовали с партизанами.
Томик стихов партизанского поэта Дениса Давыдова ходил по рукам в Кунцеве. Но Веру интересовали уже не только стихи, но и тактика отряда Давыдова. Кое-что ей удалось прочитать о нем в ту первую военную осень. Подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Васильевич Давыдов, недавний адъютант Багратиона, всем складом своего романтического характера, столь близкого самой Вере, подходил к «залетному партизанству». Его «Дневник партизанских действий» она потом часто вспоминала на задании. К примеру, тогдашние партизаны научились наблюдать за врагом, влезая на высокие деревья. Оказывается, еще раньше и Суворов учил этому приему.
Русские люди частенько в 41-м вспоминали Михаила Кутузова. Уж больно разительное было совпадение: исход вражеского нашествия снова решался там же, где и в 1812-м. Веру обрадовало, что ее думы созвучны думам комиссара части. «Папаша», прощаясь с группой, сказал:
— Вы будете действовать в полковом, дивизионном тылу врага. Сейчас это особенно важно. Еще Михаил Илларионович Кутузов в решающие дни под Москвой писал царю: «Сказать должно, что отдаленные диверсии от главного действия войны не могут иметь над ней такового влияния, как ближние». Уверен, товарищи, что вы не уроните славу войсковых партизан — Давыдова, Сеславина, Фигнера, Дорохова. Вам и действовать придется недалеко от Дорохова, и вы, наверно, помните, что городок этот так назван в честь партизана Отечественной войны генерала Дорохова. Как знать, может, придет время, и вашими именами назовут города, села и улицы…
И Вера, Зоя, Борис, Павел — все они слушали любимого комиссара, и русские сердца их горели не меньшей отвагой, чем сердца тех, чья грудь стала щитом Отечества в той далекой войне России.
Вере, Зое и всем ребятам и девчатам в обеих группах предстояло сразиться с врагом под старинным русским форпостом Вереей. Почти сто тридцать лет назад Верея находилась в руках Наполеона. Сейчас там хозяйничают фашисты. Что ждет партизан-разведчиков под Вереей?
…Отбившуюся от отряда семерку разведчиков возглавил Алексей Голубев — единственный из парней «старичок». Положение его было незавидное — без карты, в незнакомом районе, почти без боеприпасов, с НЗ, который больше чем на день-два никак не растянешь.
Недаром была Вера таежницей — в лесу она чувствовала себя как дома, как в тайге по-над Томью, где она любила ходить на лыжах с Юрой Двужильным.
Жаль, что не нашлось в части лыж. Птицей бы носилась Вера по лесу. Впрочем, снега еще мало, одна пороша, и сейчас это хорошо — ноги не проваливаются. Одна беда — хрустит под ногами палая листва, накрывшая свалявшуюся жухлую траву.
Синицы, снегири, щеглы привыкли уже к рокоту канонады, как ни в чем не бывало занимаются своим делом. Деловито стучит дятел высоко на корабельной сосне. Едва виднеется его красная шапка.
Коротки дни первозимка. Светает в полдевятого. В четыре вечера уже темно. Беспросветно темны долгие ночи. Вера легко находила на иссиня-черном небосклоне Сатурн, Венеру, Большую Медведицу, ориентируясь в ясную погоду без компаса.
Днем Вера сторонилась полян и редколесья, невольно вздрагивала, завидев за мглистым осинником гроздь красной калины, жалась к густому, темному ельнику. Долго не могла она оторвать глаз от отпечатка сапога с подковкой и шипами на подошве, от этой печати великогерманского вермахта на русской земле.
Вера вела группу целиной. Согнувшись, перебегала просеки, осторожно обходила завалы и вырубки, похожие на могилы муравьиные кучи. Редок лес по сравнению с тайгой, чересчур светел и просторен, слишком чутка его тишина. Тоненький свист рябчика и то за десятки шагов разносится. По-волчьи, след в след идут партизаны. Из-за леса доносится собачий лай: там деревня, русская деревня, но там враг. За опушкой раскаркались вороны — у ворон праздник, никогда не было столько мертвечины в полях и лесах. Из деревни тянет дымком, и кажется, что этот дымок теперь пахнет чем-то чужим.
— Лос! Лос! — доносятся гортанные крики немцев. — Шнеллер!..
Вера шарахается глубже в лес, в мрачную хвойную чащу.
Вот так, наверное, вела свой отряд по лесу и атаманша Василиса. Так же сливалась она с лесом, обнимая сердцем родной край, как никогда прежде до щемящей пронзительной боли ощущая свое родство с русской землей…
Было голодно и холодно. Но в ушах Веры звучали слова комиссара, Никиты Дорофеевича, повторявшего за Кутузовым:
— Пусть всякий помнит Суворова: он научал сносить и голод и холод, когда дело шло о победе и о славе русского народа…
Видно, придется пробираться за продуктами в какую-нибудь деревню, хотя это смертельно опасно — все деревни набиты немцами. И снова встает в памяти: даже в ту войну народные мстители находили помощь и приют, хлеб и соль во всех селах и городах, занятых врагом. Вера запомнила, что Кутузов самолично наградил военными орденами, например, четырех граждан Вереи за содействие войскам в освобождении города, так неужели и сейчас, в советское время, не найдут партизаны сколько угодно добровольных помощников в той же Верее и в окрестных деревнях! Обязательно найдут!
Правда, в ту войну под Москвой не было такой концентрации вражеских войск, особенно вдоль всех магистралей, ведущих к столице. И все же придется идти в деревню…
