— Ты что это, серьезно?
— А то! Теперь-то мы с тобой гульнем по полной программе. Ты надолго?
— Дык… Недели на три, — улыбнулся я, и мы расхохотались.
— Ну, за встречу! — Мишка поднял грубый и довольно вместительный стопарик, влил в себя желтоватый самогон, крякнул и замер, прислушиваясь к ощущениям.
— Ты этот тост уже четвертый раз поднимаешь, — напомнил я, выждав, когда самогон прокатится по его пищеводу и осядет в желудке.
— Неправда, — возмутился брат. — Еще за баб пили.
— Угу, и за мир во всем мире. Только тоста мы с тобой всего три насчитали, а бутылка почти пустая.
— У меня еще есть, — умиротворенно сообщил брат и расплылся в такой улыбке, что смотреть на него без умиления было невозможно.
— Да я не об этом. Неинтеллигентно пьем, третий нужен. Может, кого свистнуть?
— Так эта… Ваську. Ну да, его баба с моей на курорт уехала, а мужик чахнет в одиночестве. Пошли?
— Пошли.
Сказано — сделано. Через десять минут мы усаживались за стол втроем. Васька с трудом унял голодный блеск в глазах, разлил остатки самогона, поднял стопарь.
— Давай, Василий, — подбодрил я. — Выдай нам свежий тост.
— Ну-у-у… — Вася поерзал на стуле, собрался с духом и выдал что-то новенькое: — За встречу!
Мишка, который, не дожидаясь окончания речи, запрокинул голову и методично вливал в себя мутно- желтое зелье, поперхнулся. Я так и не смог сдержать улыбки.
— Я что-то не так сказал? — покосился на нас Вася.
Солнце слепило даже сквозь сомкнутые веки, я открыл глаза, щурясь поднялся. Внизу на кухоньке Мишка стряпал что-то на завтрак.
— Привет, — бросил я от двери.
— Здорово, братишка, — заулыбался Мишка. Он оторвался от плитки и скворчащих сковородок, потянулся к шкафчику и зазвенел стопками. — Давай по чуть-чуть. С утра не выпил — день пропал.
— Погоди, — вспомнил я. — А Васька где?
— Васька? Да спит небось. Как он тебе?
— Хороший мужик. Так пойдем его разбудим, а уж потом вместе…
— Прав, как всегда, — хлопнул меня по плечу Мишка. — Пойдем.
Мы обыскали весь дом, но Васьки так и не нашли. На всякий случай мы прошлись по дому еще два раза, посмотрели на огороде, в сортире — никого. Пошли к Ваське домой, но на наши вопли откликнулась только соседская собака. Васька пропал!
Василий проснулся посреди ночи. Лежал он на лавке возле стола в соседском доме. Уж что-что, а лавку-то эту он хорошо знал. Василий потянулся, приподнял голову и оглядел стол в поисках чего-то, что могло залить пожар во рту. Как назло, на столе из жидкостей обнаружились лишь остатки самогона. Он тяжело вздохнул, поднялся с лавки и пошел на двор. Невыветрившийся самогон притупил способности его мозгов. Василий стоял на крылечке и долго соображал, выстраивал план действий. Сначала он пошел в сортир, но так и не дошел — полил близлежащие грядки, потом он вспомнил про высохший рот и пошел к колодцу. Колодец находился в дальнем углу двора. Василий взял ведро и стал потихоньку опускать в колодец, до тех пор пока не услышал тихий всплеск. Веревка натянулась, и он потянул ведро на себя. Пальцы слушались плохо, поэтому немудрено, что веревка сорвалась и под тяжестью полного ведра полетела обратно в колодец. И что самое обидное, произошло это тогда, когда ведро было уже у самого края.
Василий помянул чью-то маму и потянул необыкновенно легкую веревку наверх. На его беду веревка вскоре кончилась, причем не ведром, как того следовало ожидать, а лохматым обрывком. Василий зашептал себе под нос историю чьей-то семьи, делая упор на родственников по женской линии, и зло сплюнул в колодец. Когда запас матерей и бабок в его голове иссяк, пьяный Василий перевалился через край колодца и позвал с тоской и безнадегой в голосе:
— Ведерка-а-а-а!
— А-а-а-а-а… — отозвался колодец.
— Иди ко мне! — обрадовался Василий.
— Не-е… — донеслось из колодца.
— Тогда я сейчас сам спущусь к тебе! — пригрозил Василий.
— Бе-бе-бе… — откликнулся колодец.
— Ах, ты дразниться! Ну, я тебе…
Верно, правду говорят, что у пьяных свой ангел-хранитель. Иначе как объяснить то, что Василий свалился в колодец и остался жив, здоров и невредим?
— Куда он делся? — недоумевал Мишка. — Так хорошо сидели, и вдруг на тебе — как сквозь землю.
— Да ладно, — я попытался успокоить брата. — Ничего с ним не сделается, чай инопланетян, маньяков и нежити здесь нет. А раз так, то небось по бабам побег.
— Вот именно! — Брат взбеленился еще больше. — И что самое главное, без меня гад побег по бабам- то!
Голос брата приглушил чей-то далекий крик. Или мне показалось? Я резко остановился, прислушался. Тишина.
— Ты чего? — удивился Мишка.
— Ничего. Ты ничего не слышал?
— Нет. А что?
— Ничего.
— Мужики-и-и! — донеслось снова, причем более отчетливо.
— О, слышал, — обрадовался Мишка. — Это ж Васютка!
Голос позвал снова, мы побежали на звук и уткнулись в колодец.
— Мужики! Выньт-те мен-ня отсю-сюда, — застучал зубами Васька, когда мы заглянули в колодец и увидали его макушку, колыхающуюся над водой.
— Васек! Ты как туда забрался, а? А мы думали, ты по бабам побег, — весело загудел Мишка.
— Какие бабы! Я попить пошел, а ведро утопло, а я спьяну за ним и ухнулся. Вмиг протрезвел! — затараторил Василий. — Вы меня выньте отсюда, будьте так добры. Пожалуйста!
— Да погоди ты, — ответил я в колодец. — Сейчас веревку найдем и вытянем. Миш, у тебя веревка есть?
— Есть, только она вместе с ведром и этим придурком в колодце. А еще есть другая, на ней Галька белье сушит, только она тонкая.
— Тащи!
Но веревка действительно оказалась тонкой и осталась ненужным обрывком в руках промокшего Васьки.
— Говорил же, что этого кабана такой шнурок не выдержит, — прокомментировал ситуацию Мишка. — Что теперь?
— Да ничего, пойдем к соседям, попросим помочь.
— Ты что, сдурел? — испугался брат. — Они ж все жене растрепят. Знаешь, что она со мной сделает? Да и с тобой тоже.
— Со мной не сделает, к тому времени, как она вернется, меня здесь уже не будет.
— Значит, ты хочешь, чтобы я за двоих получил? Спасибо. Так не пойдет, придумывай что хочешь, но справиться должны своими силами.
— Мужики! Вы чо, заснули?
— Думаем мы, Васька, думаем.
— Пока вы думаете, — заныл Василий. — Я здесь от холода околею. Я ведь здесь с ночи сижу.
— Миш, дай ты ему бутылку туда, пусть погреется. И пошли веревку другую искать.
