Василий сидел в колодце и трясся от холода. Хорошо еще — самогонки дали, может, полегчает. Василий приложился к горлышку, отпил. Интересно, скоро они там? Поскорее бы. Он еще раз глотнул из бутылки, завинтил пробку и посмотрел наверх. Солнце уже далеко отползло от края колодца и смотрело на него теперь сверху вниз, как издевалось. Василий вздрогнул и полез за бутылкой. Сделав пару крупных глотков, он собрался завинтить заветный сосуд, но не успел. Вода перед ним вспенилась, и он увидел приятное девичье личико с зелеными волосами. Вслед за личиком показалась шея, плечи, крупная грудь с зелеными бусинами сосков. Зеленоволоска вылезла из воды по пояс и подмигнула Ваське.
— Ты кто?
— Дай глотнуть из бутыли — скажу, — ухмыльнулась девица.
Василий протянул бутылку, и девка надолго присосалась к горлышку, глаза ее заблестели, улыбка стала шире.
— Русалка я, — протягивая бутылку, сообщила она. — Живу здесь рядом. Услышала возню вашу, дай, думаю, загляну, может, чего надо. Тебе ничего не надо? — голос ее стал масляным, тон явно недвусмысленным, да и глядела она на мужика призывно.
— Ничего мне от тебя не треба, — пробормотал Василий, с затаенной тоской оглядывая пышный бюст с зелеными сосками. — Ты мертвая, холодная и противная.
— Сам ты противный, да я краше всех девок, что в вашей деревне живут. И не мертвая я, живая, можешь проверить. А кто из нас холоднее, еще вопрос, не я же который час в ледяной воде сижу.
— Живая, говоришь? А чо у тебя патлы зеленые?
— А чего у тебя борода рыжая? — отозвалась русалка.
— Ну не знаю…
— Холодная? А ну-ка дай бутылку! — Русалка залудила такую дозу, что у Васьки глаза на лоб полезли. — Сейчас узнаем, кто из нас погорячее, — пробормотала русалка и ушла под воду. Через секунду Василий почувствовал чье-то присутствие в своих штанах.
— Нету веревки! Черт, и как его теперь вытаскивать?
Мишка злился: час, который мы провели, перерывая весь дом в поисках веревки, ничего хорошего нам не дал.
— Не волнуйся, — попытался урезонить я брата.
— Да я и не волнуюсь. Пошли хлопнем, может, мысли лучше потекут.
Я не стал спорить, в конце концов Васька там пьет в колодце, так почему нам здесь нельзя. Мы уселись на кухоньке, хлопнули по стопарю, потом еще, потом Мишка закурил, а я задумался.
— Слушай, а если еще посмотреть?
— Где? — зло сверкнул в меня глазами брат. — Весь дом кверху дном перевернули.
— А здесь? На кухне? Ведь не смотрели.
— А где тут смотреть?
— Да вон хоть в том ящике. Чего в нем?
— А я почем знаю? Тут не я, а Галка хозяйничает.
Я вытянул из-под стола ящик, поковырялся и открыл его. В ящике лежала потрясающая статуэтка. Старичок в метр высотой смотрел пристально, с хитрецой. Я поставил старичка на стол, оглядел с ног до головы тонкую работу неизвестного мастера: миниатюрную фигурку, смешливое старческое лицо, длинную жидкую бороденку. Я постучал статуэтку по лбу — вроде деревянный.
— Это из чего? — спросил я Мишку. — Из дерева?
— Сам ты из дерева! — Старичок пошевелился, разминая конечности, и сел на край стола, свесив ноги. — А я из плоти и крови, вот.
Мы с Мишкой застыли, не сводя глаз со «статуэтки», а дед потупил глазки:
— Ну, чего смотрите? Домовых не видали? — зло спросил он.
— Ты… Вы домовой? — пробормотал мой брат. — Мой собственный домовой? А почему я про тебя не знал ничего?
— А ты интересовался? — ухмыльнулся старикан. — И потом, пока во мне нужды нет, я не показываюсь принципиально.
— А сейчас что, нужда появилась? — заинтересовался я.
— А то, я слыхал, беда у вас, друг в колодезь провалился, а вытащить не могете. Так?
— Так, — нахмурился Мишка.
— Ну а раз так, то айда за мной. Знаю я, где веревка лежит добрая. — Старичок спрыгнул со стола и поковылял к двери.
Когда мы втроем подошли к колодцу, оттуда доносилось пьяное пение:
Васька похихикал, смолк, а потом опять запел, но теперь уже тонким пронзительным голосом:
— Василь, кончай свои песнопения, — оборвал я пьяного пошляка, кидая в колодец конец веревки. — Держи канат, тягать тебя будем.
— Дер-ик-ржу, — сообщил Васька своим обычным хриплым голосом.
— Тянем, — сообщил я и потянул на себя веревку.
Мишка и мелкий дедок принялись мне помогать.
— Ты как там? — спросил Мишка, когда мы вытянули полтора метра веревки.
— Хорошо-о-о-о! — донеслось из колодца, потом раздался всплеск и сердитое ворчание, из которого я расслышал только «твою мать».
— А ну-ка тяните, — приказал я.
Старик и Мишка быстро выдернули из колодца оборванную веревку.
— «Добрая веревка», — передразнил Мишка старика. — «Знаю, где лежит», тьфу! Да она ж гнилая.
— И на старухе бывает прореха, — поведал домовой. — Ты бы, Мишань, не серчал, а накатил бы граммов эдак сто. Может, и еще про каку веревку вспомню.
— Ну да, — огрызнулся брат. — Накати ему! Нешто я добро на такого пня замшелого переводить буду? Фигушки, не дождетеся от меня.
Старик запыхтел и обиженно отвернулся, Мишка открыл рот, собираясь послать его куда подальше, а я так и не решил, чью сторону принять. Назревала ссора, но тут случилось непредвиденное. На сей раз с открытыми ртами оказались не только мы с братом, но и старикан. Прямо перед нами на двор садилось металлическое летающее блюдо. А может быть, и тарелка, не знаю, как теперь это обозвать. Не долетев до земли двух метров, блестящий диск застыл. В цельной структуре диска появилась трещинка, вниз спустилась лесенка эскалатора, и на утоптанный пыльный двор ступила зеленая нога. Чучело (а как иначе обозвать эту дрянь?) спустилось на землю и застрекотало так, будто говорила машина:
— Жители Земли, я, Гомункул Эхтипентропский, рад приветствовать вас. Прознав про вашу беду, наш Межгалактический Союз по устранению экстремальных ситуаций послал меня к вам на выручку. Чем я могу быть полезен братьям по разуму?
— Ты его видишь? — спросил меня брат.
— Да вроде, — выдавил я ошалело.
— И я вижу, — в голосе Мишки появилась дрожь. — Все, братишка, допились до чертей.
— Надеюсь, вы извините, что встреваю в вашу беседу, но я его тоже вижу, — прошамкал метровый старик.
— И что? — огрызнулся Мишка.
— А то, что я не пил ни капли, — начал закипать домовой.
— Ладно, мужики, — остановил я разгорающуюся склоку. — Тут разобраться надо.
Я прошел через двор, приглядываясь к зеленому существу. Оно было не выше домового, с большой головой, локаторами вместо ушей и канцелярской кнопкой вместо носа. Щуплое тело пришельца обтягивал блестящий скафандр. Я остановился в метре от трапа и церемонно поклонился. (А как иначе? Я ж никогда с пришельцами не общался, кто знает, как себя с ними вести.)
