– Решить? Да что решить? – Ник внимательно посмотрела на мать. – Ах ты думаешь, что я не захочу всю эту кашу расхлебывать?
– Николь, девочка моя. Ты мое дитя. Знаю, знаю, ты уже взрослая и сама выбираешь, что считаешь нужным. Но ты всегда будешь для меня маленькой девочкой. Я с тобой, что бы ни случилось. Я никогда не отвернусь от тебя, даже если…
– Мам. – Ник взяла руку матери. – Я оставлю ребенка.
Глория вздохнула с явным облегчением.
– Я решила, что ты хочешь…
– Я думала, что мне не нужны дети и все, что с ними связано. Сама знаешь. Дом… щенки… котята… игрушки. Это меня не трогало.
– А сейчас?
– Странно, не правда ли? – Ник с трудом рассмеялась, – Словом, я решила поменять поездку в Марокко на роддом.
– Ничего уж такого странного нет, дорогая, – с улыбкой сказала Глория. – Мы, женщины, такие. Нужен только подходящий мужчина… Николь? Ник, что с тобой?
Ник вырвала руку.
– Но он как раз неподходящий, мама. Разве не понятно? Я бросила его, потому что он не по мне.
– Но ведь был, иначе ты бы с ним не связалась.
– Был да сплыл, – засмеялась Ник. – А связалась я с ним потому, что он жутко сексуальный. Он из тех, от которых дух захватывает. – Она сплела пальцы. – Он хотел меня. Я хотела его. Вот и вся премудрость. Но он не из тех, кто может жить с одной женщиной.
– Ах вон оно что! – проговорила Глория, чувствуя, как у нее засосало под ложечкой.
– Он из тех, с кем женщине хочется залезть в койку, но не из тех, кого приводят в дом.
Глория похолодела.
– Замечательно.
– Но он честен. Он… он с самого начала сказал, как все будет, но мне было плевать. – Ник встала. – Секс есть секс. Я и сама того же поля ягода. Сколько веревочка ни вейся, конец будет.
– А сейчас тебе так не кажется?
Ник круто обернулась.
– Разве я так сказала? Почему мне не должно так казаться? Это было увлечение. Секс. Теперь все кончилось. – Голос у нее дрогнул. – А я беременна.
– Верно. Это меняет дело.
– С какой стати?
– Николь, опомнись, что ты говоришь. Конечно, меняет!
– Он не знает. А я не собираюсь докладывать ему.
– Нет, Ник. Это надо сделать.
– Ни за что.
– Ник, дорогая, но ребенок и его тоже.
– Этот ребенок полностью мой, – горячо запротестовала она.
Глория с изумлением смотрела на дочь. Лицо у Ник запылало, глаза засверкали. Добрые знаки. Даже слишком, пожалуй. Такой приступ независимости в данной ситуации неуместен.
– Ник, ~ проговорила она, апеллируя к ее здравому смыслу, – что бы ты ни говорила о его свободных… э-э-э… любовных отношениях, теперь все изменилось.
– Ничего не изменилось.
– Но это неправда! Этот человек… Кстати, как его имя? Не могу же я все время называть отца ребенка собственной дочери «этот человек».
– Тебе незачем его называть, потому что ты с ним не встретишься. А зовут его Александр. Александр Татакис. И это останется между нами, мама. Я не хочу, чтобы хоть одна живая душа об этом знала.
– Дорогая, но как же такие вещи можно удержать в тайне? Твои сестры…
– С сестрами я разберусь.
Глория решила, что лучше не спорить.
– Но ты учитываешь трудности, связанные с воспитанием ребенка без отца?
– Если ты хочешь этим сказать, что мне понадобятся деньги…
– Естественно, понадобятся. Мы бы и рады помочь тебе, но, зная тебя…
– Зная меня, ты боишься, что я не приму вашей помощи. Ты права.
– Но у тебя нет постоянной работы. – Глория вздохнула. Это была старая болячка. Они вечно ругались из-за этого. – С ребенком не особенно полетаешь с места на место.
