портфеля. Связка ключей, портмоне, безвкусный портсигар со стразами, мобильник, документы…
– Взгляни, Лора! – Андрей протянул блондинке пачку пустых бланков с грифом московского Департамента труда и занятости. – Все с печатями и подписями. И даты не проставлены. А ведь документы эти номерные, подлежат строгому учету…
Девушка подсветила бланки фонариком.
– Думаешь, поддельные?
– Вряд ли. Дешевле однажды дать взятку, чем сто раз подряд рисковать засыпаться на фальшивке.
Неожиданно Андрею показалось, что Сафаров на секунду открыл глаза и тут же их закрыл. Тело его, впрочем, по-прежнему оставалось неподвижным.
– Документы эти возьмем с собой, – предложила Лора. – Пусть Павел Игнатьевич через своих людей разбирается.
– Лорочка, ну сколько раз тебе говорить! Никаких имен, никаких биографий, никаких мемуаров! – строго напомнил Андрей. – Даже между собой. Одно из основных правил конспирации, кстати…
– А с ним что будем делать? – блондинка кивнула на Сафарова. – Тут оставим? Или…
Внезапно Рахмон приподнялся на колени, дико посмотрел вокруг себя, затем выпрямился и бросился бежать. Это произошло столь внезапно, что Андрей и Лора сначала растерялись. Чернильная темнота пустыря и бесконечные закоулки огромной городской свалки давали беглецу отличные шансы скрыться. А это, в свою очередь, означало, что хитроумный многоходовый план мог сорваться.
Первым сориентировался мужчина. Выхватив из рук блондинки фонарик, он побежал в сторону огромного мусорного царства. Слепой конус света выхватывал из темноты фантастический пейзаж: кучи гниющих отходов высотой с трехэтажный дом, ржавые кузова автомобилей, жесть и картон. Пробежав между огромными валами спрессованного мусора, Андрей остановился и прислушался, стараясь уловить малейший шорох. Осторожно осветил фонарем пространство вокруг себя. Ничего примечательного: разбитый контейнер с надписью «Морфлот», смятый в гармошку остов грузовика, бесформенные куски бетона с торчащей арматурой… Впереди, на груде отходов, криво возвышался огромный бульдозер с блестящим отвалом. В полутьме он напоминал огромное доисторическое чудовище.
По всем подсчетам, беглец мог или побежать по свалке в сторону города, или спрятаться среди строительного мусора, житейских отбросов и бытового старья. Первый вариант, впрочем, отпадал: ночью в этих лабиринтах немудрено было заблудиться. Стало быть, Сафаров, скорее всего, затаился где-то поблизости.
И тут совсем рядом послышался подозрительный хруст. Андрей дернулся, и сразу же отскочил в сторону: прямо в него летело нечто тяжелое – не иначе как кирпич. Кусок обожженной глины просвистел в каком-то сантиметре от виска Андрея, и в ту же секунду метнувшийся овал фонаря выхватил из темноты перекошенное злобой лицо Рахмона.
Увернувшись от кирпича, преследователь успел-таки схватить Сафарова за полу пиджака, однако тот с неожиданной ловкостью увернулся и словно бы провалился в чернильную тьму свалки. Преследователь моментально направил луч света в сторону беглеца, но фонарь некстати выскользнул из его руки и свалился под ноги. В ту же секунду сбоку-сзади послышался зловещий шорох, и Андрей боковым зрением заметил занесенную руку с чем-то длинным, напоминающим обломок автомобильной рессоры…
Время словно распалось на стоп-кадры. Злорадное лицо Рахмона. Неумолимо приближающийся металлический обломок. Ущербная луна, едва проглядывающая сквозь рваные тучи…
Андрей действовал, скорее, по наитию, чем осознанно: лишь чудом увернувшись от удара, он пригнулся, схватил фонарик и плеснул светом в лицо нападавшему. Ослепленный Сафаров растерялся, выронил рессору и поднял руки, инстинктивно прикрывая глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы Андрей, пружинисто выпрямившись, ударил его ногой в пах. Затем он схватил запястье Рахмона и резко крутанул руку назад. Сафаров согнулся и захрипел от боли. Следующий удар – кулаком в затылок – и вовсе лишил его чувств. Подхватив тяжеленное тело за руки, Андрей волоком потащил его назад – к «Тойоте»…
– Ну, слава богу, а я думала, с тобой что-то случилось! – прерывисто произнесла Лора.
– Я даже не хочу думать, что могло бы случиться со всеми нами, если бы я его не догнал, – Андрей подтащил тело к машине. – А тяжелый, однако, кабан…
– Так что с ним будем делать?
– Деньги и ценности, естественно, заберем – пусть местные менты отрабатывают версию ограбления. Документы из московского Департамента труда и занятости, естественно, тоже заберем. Ведь преступники могли их похитить вместе со всем остальным, не зная, что это такое… Я правильно говорю? А самого гражданина Сафарова оставим тут. Надеюсь, через пару часиков оклемается и побежит в райотдел заяву писать…
Аккуратно уложив Рахмана у обочины, чтобы его не переехал ночной транспорт, Андрей достал из машины бутылку коньяка и пузырек с нашатырем. Приподнял голову Сафарова, дал понюхать ему пузырек и, убедившись, что тот стал приходить в себя, вставил в рот бутылочное горлышко, после чего резко зажал нос. Сафаров сделал несколько судорожных глотков, однако Андрей продолжал зажимать ему нос до тех пор, пока тот не выпил половину бутылки. Слезы и сопли текли по лицу Рахмона, изо рта полилась горькая пена, он несколько раз дернулся и затих.
Достав из машины щетку для мусора, Андрей попятился от недвижного тела, аккуратно замёл все следы. Открыл круглую жестянку из-под халвы и посыпал все следы смесью махорки и кайенского перца.
– Что-то заигрался я в шпионов, – улыбнулся он.
– Интересно, а что Сафаров напишет в заяве? – Блондинка уселась за руль.
– Лорочка, я ведь сам в ментуре довольно долго работал, – Андрей уселся рядом, – и могу приблизительно сказать, как оно все произойдет. Потерпевший напишет, что познакомился с красывый- красывый девушка, и тут пришел ее муж… ну, пусть лучше брат. Дали, понимаешь, по голове и украли все, заработанное годами непосильного труда… Представляю, каким перегаром от него будет разить! Если менты окажутся бездельниками, то наверняка лишь посочувствуют, пообещают найти грабителей и после нормативного года скинут дело в архив. Если местный опер окажется энергичным и грамотным, он попытается установить номер телефона, с которого Сафарову звонили в офис, а также владелицу автомобиля «Тойота Камри» серого цвета. Первое установить не получится – ты звонила ему по Скайпу, а подобные интернет-звонки на стационарные аппараты отследить практически невозможно. Машину же мы взяли напрокат в столице, в трехстах километрах отсюда, на подставное, как ты помнишь, имя. Остается Наташа, стационарная любовница его босса… Но она о тебе даже под страшной пыткой не расскажет!
– Ей такой рассказ самой боком выйдет, – хмыкнула Лариса.
– И не говори… Тофик Хайдаров шутить не любит!
Развернувшись, машина неторопливо покатила в сторону города. Несмотря на то что в салоне были подняты стекла, едкий удушливый смрад со свалки неотвратимо наполнял салон. Лариса то и дело чихала и, морщась, поглядывала назад – в ту самую сторону, где осталось лежать тело Рахмона.
– Жаль его, что ли? – догадался проницательный Андрей.
– Признаться честно – немного жаль, – ответила девушка. – Ведь лично мне он ничего плохого не сделал.
– Мне тоже, – вполне доброжелательно согласился мужчина. – Хотя, подозреваю, многие его земляки с удовольствием линчевали бы Сафарова за обман, воровство и работорговлю. А уж вони от фирмы, где он подвизался, у нас в Москве куда больше, чем от десяти таких вот свалок!
Глава 2
Восток – дело тонкое, а восточный бизнес – дело темное. В Средней Азии все решают не деньги как таковые, а связи, знакомства. Главное – принадлежность к тому или иному клану. Имея даже несколько десятков миллионов долларов, можно прогореть в бизнесе за считаные недели – не сунул в нужную руку бакшиш, не выказал уважения внешне незаметному, но непростому человеку, не сделал вовремя взнос в «благотворительный фонд» главы влиятельного рода…
Окна фирмы «Гермес», возглавляемой Тофиком Хайдаровым, выходили на Президентский дворец. Уже сам этот факт говорил о многом. Сами же порядки, заведенные в офисе, мало чем отличались от тех, которые царили во дворце напротив. Хан, бай, феодал – вот первые слова, приходившие на ум всякому, кто знакомился с порядками в хайдаровском бизнесе. Впечатление это усиливалось от самого вида Хайдарова:
