— А когда стало плохо?
— Когда Ричард напялил костюм гориллы.
— Но ведь вы и после этого не порвали, значит, все не так плохо?
— Ну конечно... — Эстель задумалась. — Я все-таки не права. Потом нам было хорошо рядом. Я его просила измениться, повзрослеть. Он пообещал мне. А потом инсценировал мою кражу во время помолвки.
— Подожди-ка, — попросил Уильям. — Только, Эстель, прошу тебя, не становись сразу же в оборону. И постарайся отвечать на мои вопросы как можно честнее. Нет-нет, — он резко прервал готовый политься поток ее гневных слов, — я не хочу сказать, что ты мне врешь. Ты врешь самой себе. А это самое страшное.
— И мама о том же! — вздохнула Эстель.
— Значит, так оно и есть. Мама всегда права.
Эстель улыбнулась ему.
— Спрашивай, — разрешила она.
— У меня один вопрос. Какими были ваши отношения, после того как Ричард пообещал исправиться и еще не украл тебя?
— Обычными. — Эстель пожала плечами.
— То есть как всегда? — уточнил Уильям.
— Нет. Для нас обычно — это прийти на свидание через окно, осыпать меня лепестками роз, когда я выхожу из здания суда. А в те дни все было обычным.
— Скучным? — еще раз уточнил Уильям.
— Нет, но... — Эстель замялась. — Мне некогда было скучать. Я же начала учиться.
— Милая, опиши мне Ричарда в те дни.
— Он был... Я не знаю, Уильям! — в ужасе сказала Эстель. — Я только помню, что начала его путать с другими мужчинами.
— Он стал таким, как все?
— Да.
— И тебе это нравилось?
— Я чувствовала себя спокойно.
— А теперь скажи мне, есть ли какая-то разница между тем Ричардом, которого ты полюбила, и тем, которого создала?
— Конечно, есть! — Эстель недоумевала, как Уильям не понимает таких простых вещей.
— А есть разница между идеальным Ричардом и каким-нибудь твоим сверстником из тех, что тебя окружают на приемах.
Эстель задумалась на несколько секунд.
— Нет, — честно призналась она.
— Тогда почему некий Эд, кстати очень перспективный молодой человек, пострадал, когда пытался добиться твоего расположения, а Ричард получил все? Не знаю, откуда Сара узнала о том случае, но ты молодец! — похвалил ее Уильям. — Ну так что ты мне ответишь? Почему, Эстель?
— Потому... Уильям, мне надо подумать, — наконец сказала она.
Он улыбнулся дочери и вышел из комнаты.
Сару Уильям нашел на кухне. Она, слегка суетясь, заваривала чай.
— Ну что? — с надеждой спросила она Уильяма, когда тот вошел на кухню.
— Она решила подумать, — пожал плечами Уильям. — Я не очень хорошо знаю Эстель, но мне показалось, что это добрый знак. Раньше она, как мне иногда кажется, вообще не думала.
— Не сердись на нее. — Сара нежно погладила Уильяма по руке. — Она сама еще ребенок, хотя и обвиняет в этом Ричарда.
— Я понимаю, Сара, но я боюсь, что эта парочка сможет погубить самое ценное, что есть в этой жизни.
— Свою любовь? — спросила Сара.
— Их любовь, — подтвердил Уильям.
Пить чай сели втроем. Эстель все еще не выходила из своей комнаты. Вечер, который Сара надеялась запомнить как лучший в своей жизни, оказался просто ужасным. Ричард все время думал только об Эстель, невпопад отвечал на вопросы и с болью в глазах смотрел на лестницу, по которой та должна была спуститься.
В конце концов Сара не выдержала.
— Ричард, прошу тебя, поднимись к Эстель и скажи, что ее чай стынет, — сказала она.
Ричард встал и, не говоря ни слова, вышел.
— А ты не поторопилась отправить его к Эстель? — с сомнением в голосе спросил Уильям.
— Нет, надеюсь. А даже если и поторопилась, что с того! Сколько же можно думать над тем, что и так очевидно! Вот уж не представляла, что моя дочь такая тугодумка!
Ричард поднимался по лестнице. От гула крови в ушах он не слышал ничего. Он только знал, что где- то там, наверху, любимая женщина решает его судьбу и судьбу их любви.
Он тихо постучал в дверь.
— Да, — ответила она, не повышая голоса.
— Это я, — только и смог сказать Ричард.
— Я ждала тебя, — ответила Эстель.
— Я пришел. — Он улыбнулся. — Как-то все глупо получается!
— Да уж! — Эстель улыбнулась в ответ. — Глупее не придумаешь.
— Что же мы с тобой будем делать? — спросил Ричард.
— Не знаю, — ответила Эстель. — Думаю, для начала ты присядешь и мы поговорим. А уж потом решим, что делать дальше.
— Хорошо. — Ричард опустился на кровать рядом с Эстель.
— Скажи, — начала она, — тебе было очень плохо, когда я пыталась изменить тебя?
— Ужасно, — честно признался Ричард.
— Тогда почему ты не сказал мне?
— Потому что ты так хотела видеть меня таким же, как эти твои знакомые: преуспевающим, подтянутым, безукоризненно одетым... А мне так хотелось сделать тебе приятно.
— Я думала, что тебе же будет лучше, если ты станешь взрослым. — Эстель опустила глаза.
— Милая, быть взрослым вовсе не означает носить костюм. — Ричард нежно взял ее за подбородок и повернул ее голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.
— А что это означает, Ричард?
— Быть взрослым — значит быть таким, какой ты есть. И не стремиться к тому, что тебе недоступно. Это значит жить своей жизнью, а не играть чужую роль.
— Но ведь я-то живу так, как и мои знакомые! Это значит, что я не взрослая?
— Нет, это значит только то, что ты такая. Ты выбрала свою жизнь. Ты ведь точно не играешь, ты живешь. Я знаю, Эстель. Я так хорошо тебя знаю, как никто другой.
— А мы сможем... — Она запнулась, утонув в глазах Ричарда.
— Начать все сначала? — спросил он.
— Да, — еле слышно ответила Эстель.
— Нет, — он покачал головой. — Но мы сможем жить дальше. Мы ведь любим друг друга уже много лет. А раз так, то нельзя зачеркивать то, что было раньше. Ты ведь любишь меня, Эстель?
Вместо ответа она кивнула. Ей казалось, что шею охватила тугая веревка, она не могла вздохнуть. Она только могла смотреть Ричарду в глаза.
— Скажи это, Эстель, — почти потребовал он, и его губы почти коснулись ее губ.
Она чувствовала его теплое дыхание на своей нежной коже. Каждая клеточка ее тела молила о том, чтобы он был рядом с ней. Ближе, еще ближе, так близко, как только возможно.
— Я люблю тебя, — прошептала Эстель.
