пескаря.
Тут Кошкин увидел, что Алый ловит пескаря, и сказал:
– Фу!
Они перебрались на другой берег, и снова Алый почувствовал чужой запах.
Скоро они выскочили на открытую поляну и увидели того, за кем гнались.
Тот бежал, и оглядывался, и махал от страха руками, и рукава его одежды были ужасно длинными.
Кошкин бросил поводок, и Алый огромными прыжками стал нагонять нарушителя. Потом он прыгнул последний раз, пролетел по воздуху, ударил бегущего в спину и сшиб его с ног. Тот упал ничком и даже пошевелиться не мог, потому что Алый придавил его к земле.
Кошкин еле оттащил Алого за ошейник.
Тогда лежащий приподнялся и сказал:
– Ну и собачка у вас, товарищ Кошкин! Обалдеть можно!
Человек, за которым они гнались, был не кто иной, как Володька Есаулов, приятель Кошкина и тоже пограничник. И все это была пока учеба.
Старший инструктор сказал:
– Собака работала хорошо. За такую работу ставлю ей отметку четыре.
– За что же четыре? – спросил Кошкин. – Надо бы пять.
– За пескаря, – ответил старший инструктор.
«Проклятый пескарь!» – подумал Кошкин. Он хорошо знал, что пограничная собака не должна отвлекаться, когда идет по следу.
Все сели в машину, чтобы ехать назад, а Кошкин достал из кармана отличный сухарик и сунул его Алому в пасть.
И Алый, хрустя сухарем, подумал про старшего инструктора и про Володьку Есаулова: «Вам небось после такой беготни тоже хочется погрызть сухарика, да товарищ Кошкин не дает».
Наконец настал день, когда Кошкин и собака Алый попрощались со школой собачьих инструкторов. Они поехали служить на границу.
Начальник заставы сказал:
– А, елки-палки, Кошкин!
– Так точно! – гаркнул Кошкин, да так громко, что у начальника заставы чуть револьвер не выстрелил.
– Вижу, вижу, – сказал начальник, – вижу, что ты научился отвечать как следует. Только попрошу так сильно не орать, а то у меня чуть револьвер не выстрелил.
Потом командир спросил:
– Как же зовут собаку?
– Алый, товарищ капитан.
– Алый? – удивился начальник заставы. – Почему Алый?
– А вы погодите, товарищ капитан, – ответил Кошкин, – вот он высунет язык, и вы сразу поймете, почему он Алый.
А застава, куда приехали Кошкин и Алый, была в горах. Кругом-кругом, куда ни погляди, все горы, горы… Все они лесом заросли: елками, дикими яблонями. Взбираются деревья вверх, налезают на скалы. А из-под корней вываливаются круглые камни да острые камешки.
– Видишь, Алый, – говорил Кошкин, – вот они, горы. Это тебе не школа собачьих инструкторов.
Алый глядел на горы и думал: «Просто странно, отчего это земля так вздыбилась, к небу колесом пошла?… Быть бы ей ровной…»
Трудное дело – охранять границу. Днем и ночью ходили Кошкин и Алый по инструкторской тропе. Тропа эта – особая. Никому по ней нельзя ходить, кроме инструктора с собакой, чтобы не было постороннего запаха.
Рядом с инструкторской тропой идет широкая вспаханная полоса. Кто бы ни пошел через границу, обязательно оставит след на вспаханной полосе.
Вот Кошкин и Алый ходили по инструкторской тропе и смотрели на вспаханную полосу – нет ли каких следов?
Дни шли за днями, и ничего особенного не происходило. А на вспаханной полосе были только шакальи да заячьи следы.
– Дни идут за днями, – говорил Кошкин, – а ничего особенного не происходит.
«Беда невелика, – думал Алый, – не происходит, не происходит, да вдруг и произойдет».
И действительно.
Как-то вернулся Кошкин с ночного дежурства и только хотел лечь спать – тревога!
Тревога!
Кто-то перешел границу!