расковырял замок.
— У-у, гады, — тыкаясь ключом в дверь, бормотал Виктор, имея в виду и пакостников-подростков, и бичей-алкоголиков, промышляющих всюду, где что-то плохо лежит.
Виктор так разозлился, что успокоить нервы мог только глоток коньячного напитка, находящегося рядом, за дверью со сломанным замком. Виктор даже прикинул, сможет ли он выломать чертову дверь, но потом взял себя в руки и вернулся домой.
Подозрительный взгляд Аллы отметил пустые руки мужа.
— Опять пацаны замок сломали. Поймаю — уши оборву.
Виктор переоделся в более приличный, чем старая олимпийка, костюм и летние туфли.
— Дай-ка денег, пойду на стройку, может, дверки для антресолей прихвачу.
Алла выделила необходимую сумму, и Виктор отправился на расположенную рядом стройку. Прибыв на место, он по преувеличенно бодрому и одновременно бесцельному движению рабочих понял, что и тут пришел вторым. Последнюю надежду Виктора окончательно разрушил бригадир. Твердо держась за стенку двумя руками, он сказал:
— Мы теперь работаем на хозрасчете, самоокупаемости и финансировании. Все антресоли учтены и задокументированы. Лишних нет и не будет!
Виктор понял, что они пьют уже в счет следующего квартала. И вернулся домой.
— Антресоли уже пропили, — кратко доложил Виктор жене. — Подай-ка сумку, за шпаклевкой схожу в магазин.
Алла смолчала и на этот раз, но, подавая сумку, подошла вплотную к мужу и принюхалась. Виктор ответил гордым взглядом честного человека.
В ближайшем магазине шпаклевки не оказалось. Виктор поехал во второй магазин, потом в третий. Он скандалил, требовал жалобную книгу, обещал натравить журналистов… Шпаклевки не было.
Его просили зайти на следующей неделе, обещали шпаклевку повышенного качества, с большой скидкой. Виктор был в отчаянии. Если бы не на работу…
— Купил? — деланно равнодушным голосом спросила Алла, незаметно проверяя сумку.
— Ты будешь смеяться, но шпаклевки в магазине нет.
— И чтобы это узнать, тебе понадобилось два часа?
— Но я поехал…
— Только не ври, что объездил весь город в поисках дурацкой шпаклевки!
— Это правда.
— Значит, поиск вел по барам и забегаловкам! Дыхни!
Виктор послушно втянул воздух и дыхнул. Алла покрутила в недоумении носом и… поняла.
— Ты что, уже одеколон пьешь? Ах ты…
Все. Тут Виктор отключился. Он ничего не слышал и не видел. Он собирался на работу. Надел форменный камуфляж и, выскочив за дверь, включил слух.
— … мама была права, негодяй! — донеслось из-за двери.
Виктор скатился по лестнице вниз и вышел на остановку. Отдышался, сел в трамвай и поехал в банк.
— Ваш билет, гражданин?
Виктор ткнул в нос кондукторше удостоверение.
— Я не разглядела.
Виктор показал снова.
— Подозрительно себя ведете, гражданин. Удостоверение прячете.
— Что мне его в руках носить?
— Не хамите, гражданин, я при исполнении. Инкассаторы, между прочим, в трамваях не катаются, у них машины есть. Может, у вас удостоверение поддельное?
— А у вас?
— Нахал!
— Дура!
Кондукторша достала свисток и выдала такую трель, что сомнений не оставалось: в прошлой жизни она была боцманом. В открытую дверь тут же втиснулся милицейский наряд с красными, от жары, конечно, лицами.
— Почему нарушаем, гражданин? Пройдемте.
— Я на работу опаздываю. В чем дело?
— Пока не знаем, но скоро заведем.
— «Заяц» он, «заяц»! И удостоверение поддельное, — верещала сзади кондукторша таким знакомым тембром.
Виктор выключил слух.
8
Мужчина в легком костюме спортивного стиля, летних, на босу ногу, туфлях, подошел к окошечку обменного пункта.
— Солидняк! — прошептали за ухом.
Нина возмущенно дернула плечом. Мужчина небрежно сунул в окошечко пачку двадцатидолларовых купюр.
Нина взяла доллары и широко, как учили в банке, улыбнулась. Детектор со скоростью белки в колесе перебрал купюры, просветил их ультрафиолетом и сложил аккуратной стопочкой. Баксы настоящие. «55» — загорелась на экранчике цифра. Тысяча сто долларов. Нина умножила сегодняшний курс на эту сумму, а потом повторила операцию. Ошибешься — не рассчитаешься. А «новые русские», Нина заметила, когда надо, как подпольный миллионер Корейко, в уме и трехзначные цифры перемножают. Собственные деньги творят с людьми чудеса. Вчерашний тупица и двоечник в уме марки переводит в доллары, доллары в рубли, вычитает налоги, плюсует собственную изворотливость и получает чистую прибыль — иногда, правда, тоже в уме. Может, в ресторанах эти люди и сорят деньгами, но в банках считают. Наверное, обстановка располагает.
Нина отсчитала упаковки с рублевыми купюрами. Мужчина кивнул и отошел от окошка.
— Отовариваться пошел!
Нина резко обернулась.
— Сколько раз тебя просила — не говори мне под руку. Я ошибиться могу. Подошел клиент — молчи в тряпочку. А если он услышит?
— Подумаешь, — проворчал Митька, — хоть и услышит — не беда. А потом, кто меня сюда заставляет ходить?
— Я заставляю. Чтоб не болтался где попало с приятелем своим, Борькой. Я ведь в школу заходила, почему на первый урок опоздал? Вышел вовремя, до школы триста метров. Где был?
— Тренера бывшего встретил, Вадима Сергеича, — не моргнув, ответил Митька. — Он меня в команду звал.
— Играть?
— Бери выше. Команда-то малолеток. Ему на тренировках помогать. Играющим тренером.
— Так и иди, займись, чем шляться-то…
— Я подумаю, — сказал Митька, довольный переменой темы.
Но Нину сбить с толку не просто.
— «Классная» говорит — хулиганишь много, — возобновила тему Нинка. — Уроки пропускаешь. Почему? По алгебре сильно сдал.
— Придирается, — буркнул Митька.
— «Классная» или «математичка»? — переспросила Нина.
— Обе, — не затрудняясь выбором, ответил Митя.
