— Я принес тебе горячие булочки. — Он протянул ей тарелку.
— Спасибо!
С наслаждением откусив кусочек булочки, Элоиза подумала о том, что хорошо бы Филипп принес еще и что-нибудь выпить. Но не успела она попросить его об этом, как услышала слова Филиппа:
— Я подумал: а не отправиться ли нам сегодня на прогулку?
— Вдвоем?
— Вообще-то я хотел прихватить с собой и детей…
Кусок булочки, который в этот момент жевала Элоиза, чуть было не встал у нее поперек горла. В первый раз со дня свадьбы — нет, в первый раз с тех пор, как Элоиза приехала к нему, — Филипп предлагал такое. Впервые Филипп не отстранялся от своих детей, предпочитая, чтобы за ними присматривал кто-нибудь другой, а сам шел на контакт с ними.
— Что ж, — проговорила она, — отличная идея!
— Я рад, что ты ее одобряешь. — Филипп поднялся. — Умывайся, одевайся, а я пока объявлю служанке, временно исполняющей обязанности гувернантки, что на сегодня она свободна.
— Я думаю, она очень обрадуется! — хмыкнула Элоиза. Судя по всему, Мэри совсем не хотелось быть гувернанткой, даже временно. Впрочем, среди служанок вряд ли нашлась бы хоть одна, которая с радостью взялась бы за эту работу: в памяти всех еще слишком свеж был случай с волосами несчастной мисс Локхарт, приклеенными к подушке.
Но делать было нечего. Назначая Мэри гувернанткой, Элоиза заставила детей поклясться, что они не позволят себе никаких выходок, и до сих пор близнецы держали эту клятву. Элоиза даже втайне надеялась, что Мэри, в конце концов, все-таки согласится, чтобы эта работа стала для нее постоянной. Тем более, что платили ей за это побольше, чем за махание шваброй.
Элоиза взглянула на дверь и с удивлением обнаружила, что Филипп еще не ушел.
— В чем дело? — спросила она. — Что-то не так?
Филипп казался растерянным. По лицу его пробежала тень.
— Знаешь, я сомневаюсь… — начал он.
— Ничего страшного, — перебила его Элоиза. — Каждый может передумать…
— Я не об этом. Я подумал, стоит ли брать детей. Сегодня в деревне нет ни ярмарки, ни праздника… Что мы будем там делать?
— Все, что хочешь, Филипп. Или ничего. Какая разница? Просто погуляем! В конце концов, все, что нужно детям, — это ты, Филипп.
Два часа спустя Филипп и Оливер стояли у лавки с вывеской “Портной Ларкинс. Мужское и дамское платье высшего качества”, с нетерпением поджидая Элоизу и Аманду.
— Неужели обязательно ходить по портным? — проворчал Оливер таким тоном, каким, должно быть, протестовал бы, если бы его заставили облачиться в платье Аманды и заплести косу.
Филипп пожал плечами:
— Желание мамы — закон! Будь мужчиной, Оливер!
— В следующий раз, — проворчал тот, — мы с тобой сами будем выбирать, куда пойдем, папа! Когда мисс Бриджертон сказала, что станет моей новой мамой, я не думал, что мне придется ждать ее у магазинов!
Филипп едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Такова жизнь, сынок. Мужчины должны уступать женщинам. Ты же любишь маму?
Оливер обреченно вздохнул, словно ему приходилось идти на подобные жертвы каждый день.
Филипп заглянул в окно лавки. Судя по всему, закончить свои дела Элоиза и Аманда собирались еще не скоро.
— А насчет твоего предложения, — сказал он Оливеру, — чтобы мужчины выбирали, куда пойти, я только “за”.
В этот момент из дверей вдруг показалась голова Элоизы.
— Оливер, ты не хочешь зайти на минутку? — окликнула она малыша.
— Не хочу! — Парнишка замотал головой так, что, казалось, она сейчас оторвется. Он умоляюще посмотрел на отца, но тот сурово сдвинул брови.
— Ты должен уступить маме, Оливер!
— Не слишком ли много уступок? — проворчал тот. Вид у парня был такой, словно его вели на эшафот.
Филипп откашлялся, чтобы скрыть смешок.
— А ты тоже пойдешь? — спросил Оливер.
Филипп хотел было ответить: “Еще не хватало!”, — но вовремя сдержался.
— Нет. Я должен присматривать за нашим экипажем, — объяснил он.
Глаза Оливера сузились.
— А чего за ним присматривать?
— Ну мало ли что… Там все-таки все наши сегодняшние покупки!
Элоиза проворчала что-то себе под нос — что именно, Филипп не смог разобрать.
— Иди, Оливер. — Он легонько подтолкнул сына в спину. — Мама тебя зовет!
— Тебя, между прочим, я тоже зову! — откликнулась Элоиза. — Тебе нужны новые рубашки.
— Портной знает мой размер. Пусть доставит на дом. Мое присутствие вовсе не обязательно!
— Разве ты не хочешь сам выбрать материал?
Филипп поморщился:
— Я полностью доверяю твоему вкусу.
— Папа должен следить за экипажем! — деловито заявил Оливер, переступая порог.
— Филипп, — притворно погрозила ему Элоиза, — ты сейчас у меня получишь!..
— Хорошо, зайду, — покорно вздохнул тот. — Но не более чем на минуту. — Филипп зашел в лавку и очутился в ее женской половине. — Ты же знаешь, что я страдаю клаустрофобией!
— Ты, такой большой и сильный? — усмехнулась Элоиза. — Если бы я была таким огромным мужчиной, я бы ничего не боялась!
— Так в чем дело? — спросил Филипп. — Зачем я нужен?
Элоиза показала на дверь примерочной:
— Когда Аманда выйдет, мы все должны дружно хлопать в ладоши и восхищаться! — прошептала она.
Филипп почувствовал себя так, словно попал в другую страну.
— Не уверен, что у меня это получится, — пробормотал он. — Я плохой артист.
— Учись! — Элоиза повернулась к Оливеру. — После Аманды пойдешь ты. Миссис Ларкинс, — обратилась Элоиза к стоявшей рядом жене портного, — вы обслужите мальчика?
— У- у-у! — загудел Оливер, словно его смертельно обидели. — Я хочу, чтобы меня обслуживал мистер Ларкинс — как папу!
— Ты хочешь, чтобы тебя обслуживал мужской портной?
Парнишка закивал.
— В самом деле?
Оливер снова кивнул, хотя и с меньшей уверенностью.
— Да что с тобой? — удивилась Элоиза. — То тебя невозможно было затащить ни в какую лавку, кроме той, где продаются игрушечные пистолеты и солдатики, а то вдруг… Ты уверен?
Оливер снова кивнул, на этот раз нерешительно.
— Что ж, сынок, отлично! — прошептал ему на ухо Филипп.
С серьезным видом Оливер направился в мужскую половину ателье.
— Вот что значит уметь найти к парню правильный подход! — улыбнулась Элоиза. — С мальчишками только так — нужно играть на присущем им духе противоречия. Как только я сказала, что его будет обслуживать женщина, он сразу потребовал, чтобы это был мужчина! А иначе бы вообще отказался…
Тишину вдруг прорезал отчаянный крик. Из мужской половины, словно ошпаренный, вылетел Оливер и бросился прямо в объятия Элоизы. Филипп поймал себя на том, что почувствовал укол ревности — ему хотелось, чтобы дети в первую очередь искали защиты у него.
— Он уколол меня булавкой! — вопил мальчик.
— Ты, должно быть, вертелся! — предположила Элоиза.
— Не вертелся я!
— Правда? — нахмурилась Элоиза.
— Ну, разве что совсем чуть-чуть…
— Ничего страшного! — Элоиза потрепала его волосы. — Я уверена, что мистер Ларкинс уколол тебя нечаянно. Если будешь стоять смирно, это не повторится. Только не вертись!
Оливер посмотрел на отца — словно, не найдя сочувствия у мачехи, обращался к нему. Филипп, может быть, и утешил бы сына, но нельзя ведь, чтобы родители при детях вели себя по-разному — это подрывает авторитет обоих.
Но тут Оливер удивил Филиппа. Он не стал упрашивать отца освободить его от когтей мистера Ларкинса и не стал, вопреки ожиданию Филиппа, ругать Элоизу страшными словами, что он наверняка сделал бы еще две недели назад.
Оливер всего лишь посмотрел на отца и произнес:
— Ты пойдешь со мной, папа?
Филипп не смог сразу ответить — к горлу подступил ком.
Дело было даже не в том, что Оливеру нужна была поддержка мужчины — такое бывало и раньше. Но на этот раз Филипп впервые уверенно говорил “да”, зная, что, если он пойдет с сыном, все будет, как надо — он скажет нужные слова и совершит нужные действия.
А если даже он и сделает что-то не так — не важно. Все равно Филипп совсем не такой, как его отец, — и никогда не станет таким, как он. И он не имеет права позволять себе быть трусом и перекладывать свои обязанности на кого-то другого из боязни совершить ошибку.
Конечно, он и теперь не застрахован от ошибок — это просто невозможно. Но это будут незначительные, поправимые ошибки. А теперь, когда рядом с ним Элоиза, Филипп чувствовал, что может все.
Он сможет справиться с собственными детьми.
Филипп положил руку на плечо сына:
— Рад буду сопровождать тебя, сынок. — Откашлявшись, он наклонился к Оливеру и прошептал ему на ухо: — Справимся и без женщин, верно?
Оливер с энтузиазмом кивнул.
Филипп выпрямился, готовый последовать за своим сыном на мужскую половину, но тут его окликнула Элоиза.
Обернувшись, Филипп увидел Аманду.
В новом светло-лиловом платье Аманда казалась совсем взрослой — при некотором воображении в ней можно было угадать женщину, которой она однажды станет.
Филипп снова почувствовал, как к горлу подступает ком.
Именно этого Филипп в глубине души боялся больше всего — что его дети вырастут и станут взрослыми без него. Не потому, что его, Филиппа, к тому времени уже не будет — он все-таки не такой уж старый! — а потому, что все это пройдет мимо него…
Потрепав Оливера по плечу и давая этим
