– Мамочка моя! – пробормотала она, ощупывая руками щеки. – Что-то я неважно выгляжу. Может быть, я заболела?
Состояние было новым, и Глаша просто поверить не могла, что во всем виноват коньяк.
– Раиса Тимуровна, у меня грипп, – сообщила она, явившись на работу и едва ворочая языком.
– Сочувствую, – пробасила Подвойская и потянула носом. – Ты рассольчиком лечилась, драгоценная моя?
– У меня его нету.
– Пойди к Бабушкину, он тебе что-нибудь посоветует.
– Нет-нет, – замахала руками Глаша. – Сначала я ему подготовлю обещанные распечатки, а уж потом буду просить совета.
С распечатками ничего не выходило: руки не слушались, и принтер зажевывал бумагу, несмотря на то что Глаша постаралась сосредоточиться.
– Глаш! – сердито крикнул Лева Бабушкин, засовывая голову в ее кабинет. – Ты мне клятвенно обещала...
Глаша обернулась на голос, и Лева тут же пробормотал:
– О господи!
– У меня грипп, – сообщила та. – Не чувствую ни вкуса, ни запаха.
– Еще бы, – пробормотал Лева.
– Лёв, у меня такая головная боль! Я утром с кровати упала. Это может быть трещина в черепе?
– Смотря что ты пила. А сейчас тебе нужен кофе.
– Кофе мне не помогает.
– Ты небось чашечку выпила? А тебе надо – ведро.
К обеду Глаша посерела. И когда появился рассерженный чем-то Кайгородцев и начал голосить в приемной, она заткнула уши. Через минуту Петя возник в ее кабинете и принялся беззвучно шевелить губами. Потом перестал шевелить и, подойдя к Глаше, потряс ее за плечо. Она застонала и открыла уши.
– Дукельский где-то спрятался, можешь себе представить? – заявил он. – Мои орлы не могут его найти. Кстати, ты собираешься что-нибудь предпринимать? Ну... По нашему делу?
– Да, – выдавила из себя Глаша. – Только не ори так.
– Я и не ору. У тебя есть какой-нибудь план поисков?
– Надо покопаться в вещах твоей жены, в ее бумагах... Или ты уже копался?
– Нет, – испугался Петя. – Я вообще ничего не делал.
– Молодец, – пробормотала Глаша. – Тогда после работы сразу поедем к тебе.
– У меня через час важная встреча. Сейчас соберу бумаги и отчаливаю. Подгребай ко мне домой часов в девять вечера, так будет лучше всего.
– Ладно, – сказала Глаша. – В девять так в девять. Только адрес оставь. А то я на кладбище была, а дома у тебя нет.
Петя нацарапал на листочке свой адрес и даже схему нарисовал, как до его дома добраться. Открыл дверь в приемную и снова заорал:
– А где Подвойская, леший ее забери?
– Не ори же ты так! – простонала Глаша, втянув голову в плечи. Потом махнула рукой: – Ее нет, она обедает.
– Опять с супом?!
Раиса Тимуровна ходила в столовую, расположенную аж за три квартала. Она придерживалась убеждения, что горячий суп продлевает жизнь, и ежедневно совершала долгие пешие прогулки в поисках борща или рассольника.
– Она меня без ножа режет! – расстроился Петя. – Тогда, Глаш, ты иди и ищи у нее в столе все, что касается методики похудания. Давай, живенько, живенько!
Покряхтывая и постанывая, Глаша выползла в приемную и, усевшись на место Раисы Тимуровны, принялась обследовать ящики ее стола. Стол оказался настоящим складом полезных вещей. Там было все – начиная от ниток с иголками и заканчивая паяльником. Единственный ящик, в котором лежали бумаги, находился в самом низу. Поверх папок катался белый пластмассовый пузырек без опознавательных знаков. Глаша вытряхнула его вместе с бумагами, и он покатился по полу, стуча, словно погремушка.
Она подняла пузырек и ради любопытства отвинтила крышку. Внутри лежали белые круглые таблетки и свернутый в несколько раз вкладыш. «Может, Раиса Тимуровна тайком худеет с помощью какой-нибудь суперсистемы?» – подумала Глаша. Она развернула вкладыш, но по-русски там не было ни слова – бумажка была испещрена разноцветными иероглифами. «Свистнуть, что ли, для Дениса?» – подумала Глаша, но тут же решила, что без спроса неудобно. Кроме того, почти такой же вкладыш она вчера взяла у Лиды.
– Глаш, да что ж такое! – вскричал Лева Бабушкин, застав ее кверху попой на полу возле стола. – Ты будешь работать или нет? Я понимаю, что ты сейчас не в форме, но мне от этого не легче!
– Я несу-несу, – проквохтала Глаша. – Только не ори!
Саша Ашмаров, который вышел в приемную покурить, сочувственно спросил:
– И что же ты вчерась отмечала?
– Не помню, – призналась Глаша. – Кажется, я прощалась с молодостью.
– Вы с ней были только вдвоем?
– М-м... Не могу сказать с уверенностью. По крайней мере, посуда наутро оказалась побита.
– Кстати, Левка проспорил мне бутылку вина, так что сегодня вечером мы с ним идем в ресторан. Не хочешь присоединиться? Лёв, ты не против?
– Я совсем не против, только с условием, что она до вечера справится с распечатками.
– Так как? – настаивал Ашмаров, топчась своими узкими ботиночками прямо возле Глашиных пальцев. – Идешь с нами?
Глаша закинула завинченный пузырек обратно в ящик и подняла голову.
Вид у Саши Ашмарова был заговорщический. «Интересно, что это на него нашло? – подумала она. – Раньше он никогда не предлагал мне идти куда-то после работы. И тут вдруг – в ресторан. Хоть и с Бабушкиным, но все равно».
Глаша стала соображать: у Ашмарова жена и ребенок, у Бабушкина вообще трое детей. Значит, ничего серьезного тут быть не может. Вероятно, с ней желают завести незатейливую интрижку. Она тотчас же представила, как будет развиваться такая интрижка и чем она может закончиться. Плачевная перспектива! Крутить роман на работе можно только в том случае, если ты уже подыскиваешь себе новое место. А если нет, не стоит испытывать судьбу.
– Я сегодня не могу, – сказала она. – У меня весь вечер занят.
– Но подлечиться-то? – не отставал Ашмаров.
– Я уже хорошо себя чувствую, – соврала Глаша.
– Значит, ты в состоянии сделать распечатки? – тут же оживился Лева.
– Да, – прокряхтела она, пытаясь подняться при помощи массивного стула Подвойской.
Потом упала на него и принялась обмахиваться обнаруженной папкой.
– Ой, что-то мне нехорошо.
– Слушай, Глаш, – смилостивился Бабушкин, – давай я сейчас ксерокопну старый текст и поработаю с ним, а ты уже потом все сделаешь, как надо. Когда очухаешься, о'кей?
– Лёв, ты такой милый! – пробормотала Глаша, жмуря глаза, потому что ей больно было смотреть на свет.
– Только скажи, где у тебя оригинал?
– В моем кабинете, в сумочке, – простонала та, не в силах тронуться с места. – Там у меня куча газет, ты покопайся в них как следует.
Глаша уже второй день носила с собой рекламные газеты. День рождения племянника стремительно приближался, и ей очень хотелось потрясти его воображение. Поэтому она отыскивала объявления о курсах японского, китайского и арабского, которые попадались ей на глаза, и обводила номера телефонов красным фломастером. В выходной следовало сесть и обзвонить педагогов, чтобы выбрать тех, которые берут не слишком дорого и живут не очень далеко. Иначе Коля с женой ей, пожалуй, спасибо не скажут. А то еще
