– И я не должна была догадаться, что встреча вами подстроена?
– Да, правильно! Вот я и позвал тебя в тот день прокатиться на машине. И будто бы случайно мы заехали к Воскресенскому. Таким образом я выполнил его просьбу. К несчастью, тут нагрянули бандиты. Но я же не виноват! Он хотел тебе работу предложить. И очень высокооплачиваемую. Но не получилось. Наверное, он тебе еще позвонит.
– Теперь понятно, – пробормотала я. – Глеб, дай воды, или сока, или еще чего-нибудь холодного. Что- то меня в жар бросило от такого открытия.
– Да ладно, не переживай! Подумаешь! Я сделаю тебе апельсиновый фреш.
– Валяй. Льда побольше.
Глеб отправился резать апельсины…
Я задумалась. Вся эта история с предвыборной кампанией – сказочка, придуманная Воскресенским для дизайнера. Чтобы объяснить Глебу, почему ему необходимо в определенный день доставить на дачу журналистку…
Получается, Воскресенский разыграл спектакль с покушением специально для меня, а не для Глеба!
Вволю напившись сока, искусно приготовленного Глебом (не многим удается так ловко давить апельсины и забрасывать в бокалы лед), я отправилась домой. По дороге размышляла о загадочном поведении Воскресенского… И постепенно тайный смысл его действий становился мне понятен!
Если все время думать о несчастьях, они точно произойдут. Если постоянно вращаться мыслями вокруг персоны Воскресенского, этот подлец обязательно позвонит!
– Здравствуй, Юля, – сухо произнес депутат. – Ты мне нужна.
– Зачем это? – непочтительно буркнула я. – Вовсе не мечтаю о встрече.
– Однако нам придется увидеться, – угрожающим тоном сказал Воскресенский.
– Не хочу, – нагло заявила я.
– Да что ты себе позволяешь?! – взвизгнул депутат.
– Вы в любом случае позволяете себе больше. Вы как только меня не обзывали! Даже вспоминать не хочу!
– Ладно, прости, – неожиданно смирился Воскресенский. – Я погорячился. Ты где? Я заеду за тобой. Поедем к Ремартову. Сама объяснишь ему, как ты по глупости отдала кейс в чужие руки.
– Ах, вот что! Хорошо, давайте, – согласилась я. – Действительно, пора поставить точку в этой гнусной истории.
Депутат замешкался. Видимо, не ожидал от меня подобной решимости.
– Неужели вы до сих пор не сообщили Ремартову, куда уплыл кейс? – усмехнулась я.
– Нет, – мрачно, после длинной паузы, ответил депутат.
– Страшно?
– Зато ты, как я вижу, веселишься от души! – процедил сквозь зубы депутат.
– Нет, мне тоже не очень-то весело. Подъезжайте. Жду!
И вот я снова увидела бизнесмена, помешанного на кобрах. Конвоируемая депутатом, достигла штаб-квартиры АО «Ремарт». Небосвод за стеклянными стенами офиса затянулся серыми тучами, ветер бил в окна.
Господин Ремартов сидел за рабочим столом. При нашем появлении он оторвался от бумаг и откинулся в кресле.
– Юля? – удивился Андрей Богданович. – Ты?
– Вы разве знакомы? – сделал, в свою очередь, удивленные глаза Воскресенский. Он прошел к дивану, придерживая меня за локоть. Сел сам и потянул следом добычу.
– Да, конечно! – кивнул Ремартов. – Юля рассказала мне, как ты попал под обстрел.
– А она не рассказала тебе, что я, теряя сознание от полученной раны, отдал ей кейс? – патетично воскликнул Воскресенский.
Я передернулась, не удержалась от гримасы отвращения.
– И попросил передать кейс тебе, Андрюша!
– Юля? – нахмурился Ремартов. – Это правда? Ты и словом не обмолвилась о просьбе моего друга!
– Так получилось, – развела я руками. – Пардон. Но это уже не важно.
– Как это не важно, как это не важно! – взвился Воскресенский. Он резво вскочил с дивана и встал в позу обвинителя. О необходимости прикидываться раненым он, очевидно, забыл. – А ты знаешь, Андрюша, что было в кейсе?
Ремартов вмиг насупился. Вероятно, сразу вычислил правильный ответ.
– Там был контракт с англичанами! – заголосил депутат, взмахивая руками, словно наседка крыльями. – Контракт с англичанами!
– Черт, – выдавил Ремартов, мрачнея.
– И та кенийская кобра с красными глазами, которую я тебе обещал! Ведь я все приготовил, сложил в кейс. Собирался ехать к тебе. И тут такая история… В последний момент я впихнул кейс в руки этой девице… Надеясь на ее порядочность и честность… Но впрочем, у меня не было другого выхода! Я думал, сейчас умру… И кейс обязательно кто-нибудь умыкнет в суете и неразберихе! Поэтому отдал его этой. – Воскресенский с омерзением кивнул в мою сторону.
Очевидно, депутат перегнул палку, изображая отвращение. Андрей Ремартов поморщился.
– Успокойся, Антон, успокойся, – пробормотал он.
– Да как же! – завопил депутат. – Ты же еще не знаешь! Она… она… она отнесла кейс Холмогорову!
– Что?!
– Да! Она отнесла кейс не кому-нибудь, а Холмогорову!
– Юля, – потрясенно выдавил бизнесмен. – Но почему? Почему ты так поступила? Неужели было трудно выполнить просьбу умирающего?
– Умирающий не назвал вашей фамилии, – пожала я плечами. – Я не экстрасенс, чужих мыслей не читаю.
– Я назвал фамилию! – взвизгнул Воскресенский.
– Не назвали, – упрямо повторила я. – Андрей Богданович, скажите ему, пусть прекратит истерику. Давайте поговорим спокойно.
– Антон, ты бы на самом деле утих, – поморщился Ремартов. – Хватит орать.
– Но как же! Ты слушаешь эту безмозглую девчонку, а не меня, – обиделся депутат.
– Она, по крайней мере, не орет благим матом, – заметил Ремартов. – Давай, Юля, расскажи нам, почему ты отнесла кейс Холмогорову.
– Именно этого и хотел господин депутат.
– Что?! – опять завопил Воскресенский.
– Разве нет? – удивленно похлопала я ресницами. – А зачем тогда вы приложили массу усилий, чтобы заманить на дачу любовницу Холмогорова? Я себя имею в виду.
?!!
Депутат покрылся багровыми пятнами.
– Разве ты любовница Холмогорова?
– Да весь город в курсе, – усмехнулась я.
Депутат начал хватать воздух ртом. А Ремартов посмотрел на меня по-новому, внимательно и заинтересованно, пытаясь понять, чем же я завлекла в свои сети столь влиятельную персону.
Если у синьориты шикарный бюст, золотые кудри и капризные пухлые губы – сразу становится ясно, в
