которым ты мне поможешь.
— Я только надену ботинки.
— Жду тебя в машине.
Элизабет вышла из дома, мысленно ругая себя за безрассудство. Быстро добежала до машины и села за руль. Дождь не прекращался. Как некстати эта гроза. Земля и без того пропитана влагой сверх меры. Не нужна земле эта вода… и Элизабет не нужен Макс, пусть уезжает!
Ожидая, когда он подгонит свою машину, чтобы следовать за ней в город, Элизабет задумчиво смотрела на капли, падавшие с веток на ветровое стекло. Нельзя в один миг перечеркнуть жизнь с Джоном. Джон оберегал ее. Не то что Макс.
В первую их ночь Макс как будто забыл, что она девственница. Он был безудержен. А Элизабет — влюбленная шестнадцатилетняя дурочка — готова была на все, чтобы заполучить Макса. Она приняла секс за любовь. Но он назвал ее именем прежней подружки, и Лайза Джейн осознала свою печальную ошибку.
В ту ночь она потеряла больше, чем невинность. Крикнуть Максу, чтобы убирался к своей любовнице, было единственным способом сохранить собственное достоинство. Но Лайза Джейн слишком любила Макса, чтобы позволить ему уйти.
Что бы случилось с ней, не окажись рядом Джона, не выйди она за него замуж? Конечно, в постели Максу не было равных. Но с Джоном она жила как за каменной стеной.
После его смерти она пыталась сохранить в душе тот мир, который обрела, живя рядом с ним. Теперь ее спокойствию снова угрожал Макс. Но ведь его не остановить. Это все равно что удерживать бурную реку с помощью нескольких мешков с песком.
Черный пикап выехал из-за дома. Макс сидел за рулем. Она потянулась к ключам, которые оставила в замке зажигания, и повернула их. Мотор молчал.
— Ну давай! — Она попробовала еще раз. Бесполезно. — Нет, только не сейчас!..
За последние несколько недель Элизабет ни разу не дала воли слезам. Слишком много людей зависело от нее: двое ее детей, мать Джона, женщины и дети из приюта. Забарахлившая машина не Бог весть какая проблема… Но это оказалось последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
Она попыталась еще раз завести машину — и снова безуспешно.
Элизабет разревелась. К черту машину! К черту дождь!
— Черт бы тебя побрал, Джон! Зачем ты умер раньше меня? — всхлипнула она, вытирая слезы отчаяния и страха, которые так долго сдерживала.
Дверца машины вдруг открылась. Макс склонился к ней.
— Какие пробле… — Он замолчал, увидев ее плачущей. — Лайза Джейн, что случилось?
— Она… она не заводится, — ответила Элизабет, хлюпая носом. Как же глупо рыдать над сломанной машиной!
Макс осторожно взял ее за руку и вывел из машины. Когда они оказались под ветвями старого дуба, защищавшими от дождя, Элизабет припала к Максу. Он крепко обнял ее.
Макс гладил ее по спине, и ей становилось легче. Он поцеловал ее в макушку. Элизабет заплакала еще сильнее.
Она не хотела любить его, но ничего не могла с собой поделать.
Глава третья
Утешая ее, Макс думал, что заслуживает хорошей взбучки. Это он виноват в том, что она плачет. Да, она предала его, но его предательство по отношению к ней было еще хуже. Из-за его глупости она почувствовала себя отвергнутой. Она должна была бы ненавидеть его. Ей следовало бы обозвать его ублюдком, а не виснуть у него на шее и не рыдать, как будто она сама во всем виновата.
Через минуту-другую он усадил Элизабет в кабину своего пикапа, забрал сумочку из ее машины и бросил на сиденье рядом со своей шляпой. Элизабет поблагодарила его.
— Не за что, — отозвался он, закрывая дверцу и включая зажигание. Макс посмотрел на Элизабет. Пряди мокрых волос прилипли ко лбу и щекам. Белая блузка промокла насквозь, под полупрозрачным материалом без труда можно было различить лифчик и контуры ее сосков.
Мгновенно почувствовав возбуждение, Макс выругался про себя, перевел взгляд на приборную панель и развернул машину.
По дороге Макс пытался занять ее разговором, чтобы не думать о том, что случилось наверху.
— Ты покрасила волосы? Они стали намного темнее.
Элизабет шмыгнула носом и достала из сумочки бумажный платок.
— Больше никакой перекиси.
— Я думал, это был твой натуральный цвет.
— Удивлен? — вяло спросила она.
Он заметил, что она похудела. Лайза Джейн никогда не была полненькой, но такой, как сейчас, он ее раньше не видел. Она казалась более хрупкой, более уязвимой, чем он помнил ее.
Макс решил сделать ей комплимент и бодрым голосом произнес:
— Ты… капитально похудела.
В ответ он услышал только отрывистое «спасибо». Она продолжала смотреть в окно.
Этот неловкий разговор лишний раз напомнил ему о тех днях, когда они могли болтать друг с другом без умолку. Говорила в основном Лайза Джейн. Макс тогда шутил, что секс был единственным средством восстановить хоть ненадолго тишину. Хотя, и занимаясь сексом, они производили немало шума. Черт побери, им было здорово вместе!
— Машина совсем новая, — заметила Элизабет.
— Купил через день после приезда. Не представляю себе, как буду перегонять ее в Аризону.
— Слышала, что ты много выиграл в лотерею несколько лет назад.
— Да. Как бы мне хотелось, чтобы родители порадовались. А не суждено…
— Я очень сожалею о Гарри. И Марта… Они могли бы пожить подольше.
— Да… Конечно. — Дождь забарабанил по крыше пикапа с удвоенной силой. — А как твои родители?
— Переехали во Флориду пять лет назад. Я не видела их с похорон Джона, когда вернулась в Олтон.
Макс понимал, что их родители были разные люди. У него — фермеры. У нее — горожане, они так и не смогли жить сельской жизнью. Родители Лайзы Джейн считали, что Макс Уайлдер простоват для нее.
Однажды ее отец сказал Максу, что убьет его, если он втянет их девочку в неприятности. Мистер Браун не знал, что его дочка сама искала неприятностей. Как говорится, в тихом омуте черти водятся. Хорошенькая малютка Лайза Джейн обладала бурным темпераментом. Как было не полюбить ее за это! Но в ее глазах Макс видел отчаяние и одиночество. Только спустя годы Макс понял, почему она так настойчиво говорила о детях и браке, — она просто искала любви, которой была лишена в собственном доме. А с Джонни она получила то, что хотела. Поэтому так и тосковала по нему.
— Да, не стоило заговаривать о твоих родителях… прости, — сказал он. — Мне-то с моими повезло, конечно, хоть и понял я это не сразу.
— Твои родители были уверены, что солнце всходит и заходит над тобой. Твоя мама говорила, что тебе нужно просто перебеситься. Она знала, что ты рано или поздно остепенишься.
— Слишком поздно это случилось. Жаль, что они не увидели… Ну, хватит обо мне. Что привело тебя обратно в Олтон? — Макс посмотрел на Элизабет долгим, пристальным взглядом.
Она отвела глаза.
— Мать Джона пригласила меня пожить с ней.
— Разве тебе не хотелось иметь собственный угол?
— Видишь ли, Макс, Бернис была сама не своя от горя. Подумать только, сын умирает раньше матери!
