— Ясно, — сказал Джонти и спокойно обратился к коменданту: — Вам лучше эвакуировать жильцов прилегающих комнат и перекрыть коридор свинцовыми щитами. И никого не пускать сюда до утра.
Потом снова повернулся к Байрону:
— Радиус действия, очевидно, от двенадцати до восемнадцати футов. Как она к вам попала?
— Не знаю, — ответил Байрон, вытирая пот со лба. — Мне нужно присесть.
Он хотел было взглянуть на часы и обнаружил, что они остались на столе в комнате. И вдруг ощутил дикое желание вернуться за ними.
В коридоре поднялась суматоха. Студентов торопливо выпроваживали из комнат.
— Идемте со мной, — сказал Джонти. — Я тоже думаю, что вам следует присесть.
— Как вы очутились здесь? — спросил Байрон. — Я, конечно, вам очень благодарен, но все же?
— Я позвонил, ответа не было, а мне нужно было повидать вас.
— Но зачем?
Байрон старался говорить спокойно, пытаясь унять внутреннюю дрожь.
— Чтобы предупредить, что ваша жизнь в опасности.
Байрон криво усмехнулся:
— Да, мне тоже так показалось.
— Ну, это была лишь первая попытка. Они предпримут и вторую.
— Кто «они»?
— Не здесь, Фаррил, — ответил Джонти. — Нам нужно поговорить наедине. Вы — меченый человек, и я подвергаюсь опасности вместе с вами.
Глава вторая
Сеть, протянутая через космос
Студенческая гостиная оказалась пустой и темной. Трудно было ожидать иного в полпятого утра. Но Джонти, открыв дверь, все же внимательно прислушался.
— Не надо, — негромко сказал он, — не включайте свет. Для разговора он нам не нужен.
— За сегодняшнюю ночь я по горло сыт темнотой, — проворчал Байрон.
— Оставим открытой дверь.
У Байрона не было сил спорить. Он плюхнулся в ближайшее кресло, глядя, как сужается прямоугольник света из двери, превращаясь в тонкую линию. Теперь, когда все кончилось, его по-настоящему затрясло.
Джонти ткнул своей щегольской тросточкой в полоску света, тянувшуюся от двери.
— Следите за ней. Она подскажет нам, если кто-нибудь пройдет мимо или приоткроет дверь.
— У меня нет настроения играть в конспирацию, — сказал Байрон. — И, пожалуйста, говорите побыстрей то, что хотели сказать. Вы спасли мне жизнь, и завтра я буду благодарен вам за это, но сейчас мне больше всего на свете нужно немного выпить и как следует отоспаться.
— Могу представить ваше состояние, — согласился Джонти. — Но вы сейчас чуть было не уснули навеки. Этого удалось избежать — пока. В следующий раз вам может повезти гораздо меньше. Вы знаете, что я знаком с вашим отцом?
Вопрос был настолько неожиданным, что у Байрона изумленно вытянулось лицо.
— Отец никогда не упоминал о вас.
— Это неудивительно. Он знает меня под другим именем. Кстати, давно вы не получали известий об отце?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Потому что он тоже в большой опасности.
— Что?
Джонти в темноте крепко сжал руку собеседника.
— Пожалуйста, говорите тише.
До Байрона вдруг дошло, что они все время говорят шепотом.
— Выскажусь более определенно, — продолжал Джонти. — Ваш отец арестован. Вы понимаете, что это значит?
— Нет, не понимаю. Кто его мог арестовать и, вообще — к чему вы клоните? Почему бы вам не оставить меня в покое?
В висках у Байрона стучало. Гипнайт и недавняя близость смерти не давали возможности уклониться от ответа на вопросы этого невозмутимого денди, сидевшего так близко, что его шепот казался криком.
— Вы, конечно, имеете представление о том, чем занимался ваш отец?
— Если вы знаете моего отца, то знаете и то, что он Ранчер Вайдемоса. Это его основное занятие.
— Конечно, у вас нет причин верить мне, — сказал Джонти. — Разве только та, что я спас вам жизнь. Но все, что вы можете мне сказать, я знаю и так. Например, я знаю, что ваш отец тайно боролся против тиранитов.
— Это неправда! — возмутился Байрон. — Даже ваша услуга мне этой ночью не дает вам права так говорить.
— Из-за вашей дурацкой скрытности, молодой человек, мы только зря теряем время. Неужели вы не видите, что сейчас просто некогда переливать из пустого в порожнее! Говорю вам: ваш отец в тюрьме у тиранитов. Может быть, он уже мертв.
— Я вам не верю!
— И совершенно напрасно.
— Хватит, Джонти! Мне надоели все эти загадки! Я прекрасно понимаю, что вы пытаетесь…
— Что пытаюсь? — Голос Джонти слегка утратил свою светскую невозмутимость. — Что я выигрываю, говоря вам это? Могу напомнить, что сведения, которым вы не хотите верить, полностью объясняют попытку убить вас. Подумайте о случившемся, Фаррил!
— Начинайте сначала и говорите все как есть, — устало сказал Байрон. — Я слушаю.
— Это уже лучше. Вероятно, Фаррил, вы догадываетесь, что я ваш сосед из Затуманных королевств, хотя и выдавал себя за жителя Веги.
— Я догадывался, из-за акцента. Но это не так уж важно.
— Как раз наоборот, друг мой. Я прибыл сюда, потому что, подобно вашему отцу, попавшему в руки врагов, ненавижу тиранитов. Они угнетают наши народы пятьдесят лет. Это слишком долго.
— Я не интересуюсь политикой.
В голосе Джонти снова послышались нотки раздражения.
— А я не из числа агентов, пытающихся навлечь на вас неприятности. Говорю вам правду. Меня схватили год назад, как сейчас вашего отца. Но мне удалось уйти, и я прилетел на Землю, чтобы в относительной безопасности готовиться к возвращению. Это все, что я могу сказать вам о себе.
— И больше, чем я просил, сэр.
Байрон не смог скрыть неприязни к собеседнику. Претенциозные манеры Джонти действовали ему на нервы.
— Я знаю. Но мне пришлось сказать вам это, чтобы вы поняли, как я мог встретиться с вашим отцом. Он работал со мной, вернее я с ним. Естественно, в нашей совместной деятельности он выступал отнюдь не в своем официальном ранге самого знатного аристократа планеты Нефелос. Вы меня понимаете?
— Да, — сказал Байрон, кивнув во тьму.
— Не стоит углубляться в детали. У меня прекрасные источники информации, и я знаю, что ваш отец арестован. Это абсолютно достоверно. Но даже если бы было простое подозрение, покушения на вашу жизнь вполне достаточно, чтобы оно превратилось в уверенность.
— То есть?
— Если тираниты схватили отца, неужели они оставят в покое сына?
— Вы хотите сказать, что тираниты подложили мне в комнату радиационную бомбу? Это невозможно!
— Почему? Разве вы не понимаете, чего они добиваются? Тираниты управляют пятьюдесятью планетами. Мы в сотни раз превосходим их численностью, поэтому они не могут действовать только грубой
