отбить быстрый клинок своим тяжелым щитом. Испанец издал громкий хлюпающий
звук, серые глаза его широко раскрылись от боли и изумления, а изо рта хлынул алый
поток. Не в силах более сражаться, он уронил меч, зашатался, откинул свой большой
тяжелый щит и упал на траву, руками пытаясь остановить кровь из ужасной раны на
шее. Но кровь продолжала хлестать, проходя сквозь пальцы и стекая на землю.
Через несколько страшных минут, в течение которых лесной рыцарь безуспешно
боролся со смертью, все было кончено. Де Веро забился в агонии и скончался. Трое
его людей в поединок не вмешивались, они давно спешились и теперь молча стояли
над своим хозяином, неподвижно лежащим вниз лицом в окровавленной траве. Никто
из них даже не пытался напасть на де Пейна: оруженосцы убитого были подавлены и
растеряны, по всей видимости, никто из них и не ожидал такого исхода дела, скорее
всего, погибший неизменно выходил победителем из подобных стычек.
—Господи, прости меня, если можешь, за эту смерть, ты знаешь, что _______я не желал
ее, но иного выбора ты мне не оставил. Прости, что я убил брата своего во Христе. —
Молился де Пейн перед крестовиной своего, воткнутого в землю, меча, стоя на
коленях над мертвым телом.
Затем француз взял оружие убитого, поймал его коня, бродившего чуть поодаль, и
начал привязывать уздечку к своему седлу. Гуго де Пейн уже пару лет ездил и воевал
на кобыле по кличке Босеан. Это была молодая, но уже крепкая, выносливая и хорошо
обученная лошадь, послушная своему хозяину, хотя чистота ее породы оставляла
желать лучшего, а непритязательная пегая расцветка не давала возможности ее
владельцу, проезжая, обращать на себя внимание знатных особ. Поэтому, осмотрев
добычу, де Пейн остался доволен: прекрасно обученный рыцарский конь черной
масти представлял собой крупное, хорошо ухоженное животное чистых иберийских
кровей в расцвете сил и стоил один целого состояния. Еще совсем недавно о таком
коне Гуго, будучи весьма небогатым, мог только мечтать.
—Справедливый сеньор, сделайте милость, оставьте хотя бы этого коня, ради
пропитания вдовы и пятерых детей покойного. — Неожиданно взмолился седеющий
оруженосец, старший из людей погибшего рыцаря.
—А я думал, что ваш хозяин богач, раз он назвался владельцем Лесного замка. ––
Сказал француз.
—Этот «замок» на самом деле всего лишь ветхая хижина, в которую мы все
перебрались после бегства из Испании, когда проклятые мавры отобрали наше
имущество и изгнали нас с наших земель.
—И многих путников порешил ваш патрон[5] на этой дороге?
—Это был его единственный заработок, но он всегда вызывал противников на
бой и сражался с ними один на один, как честный рыцарь.
—Как сегодня, например? Своими манерами он показался мне скорее
разбойником. Где это видано, нападать с копьем и щитом, когда у противника имеется
только меч?
—Простите его, сеньор. Он уже заплатил жизнью за свою ошибку. –– Произнес
пожилой оруженосец, опустив глаза.
—И то верно. Что ж, я не возьму ни его коня, ни меч, ни доспехи. В память об
этом поединке я оставлю себе только щит и копье, и надеюсь, чтобы везти трофеи вы
дадите мне хоть какую-нибудь лошаденку? Мне предстоит долгий путь, и запасная
лошадка будет весьма кстати. –– Сказал франк, легко отказываясь от лучшей доли
законной добычи, ибо алчность и мелочность всегда были противны этому человеку, и
уж тем более, ему не хотелось наживаться на несчастье сирот.
Оруженосцы убитого молча подвели де Пейну одну из своих лошадей, такую же
пегую и некрасивую, как и собственная кобыла Гуго, хотя вовсе не такую высокую, и
привязали к ее седлу копье и щит поверженного лесного рыцаря.
—Передайте вдове мои соболезнования. Господь свидетель, я не желал этого
убийства, но если бы я не проткнул ему горло, сейчас сам лежал бы вместо него. —
Сказал победитель оруженосцам покойного, и с этими словами он отпустил черного
коня и бросил захваченный в бою меч рядом с телом убитого.
Привязав к своему седлу уздечку запасной лошади, Гуго де Пейн тронулся в путь.
Вскоре он углубился в лесную чащу. На душе его было тяжко. В который уже раз
он размышлял о том, что профессия воина сродни профессии мясника. Так же хорошо
нужно обращаться с острым инструментом и уметь пускать кровь. Только, в отличие
от мясника, воин имеет дело с кровью человеческой. И жизни он отнимает тоже
людские. Какое он имеет право отнимать жизнь у других? Говорят, что сила и удача
даются Богом, но значит ли это, что удачливый и сильнейший всегда поступает
справедливо, побеждая других, более слабых и менее удачливых? А, может, наоборот,
силу и везение дает дьявол, ввергая человека в искушение, заставляя служить себе?
Но Гуго не видел в своем поступке ничего дьявольского. Скольких путников
погубил тот рыцарь, убитый им сегодня на лесной поляне? А не одолей он его, лежать
бы ему самому там, а скольких бы добрых христиан лесной убийца еще заколол своим
длинным копьем? Так кто же действовал по наущению дьявола? Да, остались
сиротами дети, безутешна вдова, но разве лучше было бы, если бы убийства на лесной
дороге продолжались? Разве у тех, кого убивал Арчи де Веро не оставались дома
матери, вдовы и дети?
Конечно, был и иной выбор. Можно было, наверное, развернуть лошадь и
поискать другую дорогу в нужном направлении, но Гуго де Пейн не был уверен, что в
этом случае де Веро не напал бы на него со спины. Да и разве имеет право
христианский рыцарь на трусливое отступление? Разве мог он бежать от опасности?
Нет, наверное, это сам Господь привел его, де Пейна, на эту поляну. Привел, чтобы
восторжествовала справедливость…
Рассуждая так, Гуго немного успокоился. Теперь он не чувствовал за собой вины.
Просто было тягостно и противно, и стыдно. Стыдно за этого Арчи де Веро, за этого
бессовестного человека, убивавшего себе подобных на лесной дороге во имя
пропитания своей семьи. Чем же он тогда отличался от кровожадного зверя,
поедающего своих сородичей ради прокорма? Или некоторые люди от зверей
отличаются только внешне? Что ж, может оно и так. Во всяком случае, жизнь самого
де Пейна говорила об этом многими примерами. Повсюду видел он торжество права
силы и мести, глупые кровопролитные ссоры, страшные казни. Где же она,
христианская добродетель? Где они, добрые люди? Почему их так мало вокруг?
Почему на белом свете так много жестокости и крови? Неужели все это угодно Богу?
Но чем же тогда Бог отличается от дьявола? Гуго де Пейн часто и много размышлял
над этими вопросами, но ответов не находил никогда.
Вскоре шампанский рыцарь получил новую почву для продолжения своих
размышлений. Через два дня пути, проезжая по землям Лангедока, де Пейн
остановился на постоялом дворе в окрестностях небольшого городка Альби. Внезапно
в трактир, где он обедал, вошел оборванный нищий старик, опирающийся на
сучковатую палку.
—Подайте ради Христа и спасения души! — Просил он милостыню, протягивая
тощую, костлявую руку.
Но люди, сидящие в трактире, двое проезжих купцов со своей наемной охраной,
состоящей из дюжины провансальских вояк, не спешили подавать просящему, делая
вид, что вовсе не замечают его. Гуго пожалел старика. Он отдал ему несколько мелких
