Он сел рядом с Таней. Не зная, о чем заговорить, принялся тихонько барабанить пальцами по скамейке.
— А вам, как видно, не хватило дня, решили посекретничать еще и вечером, — усмехнулась Таня. — Только ваши дела завтра же будут известны всей станице.
— А мы ничего такого…
Миша повторил все то, о чем они говорили со Степкой.
— Это, наверно, интересно? — спросила Таня. — Правда?
Мише давно хотелось сделать ей что-нибудь приятное, и он предложил:
— Пойдем с нами на рыбалку, Таня. Сама увидишь, как здорово там.
— А кто за меня стирать будет? Целый ворох белья навалили, — ответила она. — Хорошо вам…
Она не договорила и, наклонив голову, умолкла.
— Тебе плохо у них? — еле слышно спросил Миша. — Тебя обижают?.. Скажи, обижают? Не бойся, я не выдам тебя.
Таня промолчала. Подняв голову, она долго смотрела на звезды, потом резко поднялась, махнула на прощанье рукой и быстро пошла во двор.
3
Собравшись утром у Василька, ребята осмотрели бредень. Потом огородами двинулись к речке.
Было тихо, лишь издалека доносился гул самолета. С видом знатока Федя сказал:
— Немецкий.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Василек.
— Гудит надсадно, — проговорил молчавший до сих пор Степка. — Мне отец говорил, что у немцев самолеты гудят с надрывом, как бы стенают.
Так, разговаривая, ребята прошли крайние огороды и спустились к густой вербовой роще. Здесь было прохладно. Трава еще нежилась в росном бисере, пахло горькой корой вербы и тиной. Где-то поблизости размеренно стучал дятел.
Вскоре показался железнодорожный мост, повисший над обрывистой Тростянкой. Ребята часто бывали здесь, у каменных быков ловили пескарей и раков. Но сегодня, как только они вышли из кустов, их остановил властный окрик часового:
— Здесь нет хода!
— Говорил вам, что до фронта рукой подать, — сказал Миша.
Ребята промолчали. Переглянувшись, медленно пошли другой дорогой, через камыши.
Стало душно, как в парной. Кустарники, травы стояли не колыхаясь.
На Черном плесе ребята разделись, спрятали в кустах одежду. Бродить договорились поочередно. Осмотрев еще раз бредень, Федя и Василек первыми полезли в воду.
— Ты, елки зеленые, тяни ровно, — поучал Федя своего напарника. — Не дергайся и не поднимай нижний урез. Чтобы бредень шел плавно…
Миша со Степкой тем временем, обходя заросли краснотала и камыша, шли берегом.
— Мишк! — шепотом сказал Степка. — Я вглубь не полезу.
— Почему?
— Знаешь, у меня насморк.
— На ходу придумал?
— Не веришь… — обиженно проговорил Степка. — Вчера поливал из колодца…
Отмахнувшись от него, Миша заспешил к Феде и Васильку, которые уже выволокли на берег бредень. В нем были две щучки, несколько карасей и ворох ярко-зеленой тины.
— Нашли место, — проворчал Степка, брезгливо передергивая плечами. — Тут, отец говорил, уйма крыс водяных.
— Не бойся, не съедят, — Миша рассматривал трепыхающуюся рыбу. — Они рыжих не любят.
— На себя погляди, — огрызнулся Степка. Довольный удачным началом рыбалки, Федя сказал:
— А теперь, братцы, ваша очередь.
Миша и Степка зашли в воду. Дно было илистым, невидимые водоросли цеплялись за ноги, мешали идти.
— Мишка! Если крыса укусит, можно умереть?
— Как хочешь, — отозвался Миша. — Шагай потише, от тебя волны, как от парохода.
— Ой! — крикнул вдруг Степка и бросил бредень.
— Рехнулся? — обозлился Миша. — Чего шарахнулся?
— Там кто-то есть, — Степка ошалело крутил головой по сторонам, словно ждал появления из воды чего-то страшного. — Только это не крыса.
— Тогда крокодил… — засмеялся Миша. — Подожди, не удирай, Степка, сейчас мы проверим.
Он наклонился и долго шарил рукой по дну. Степка издали наблюдал за ним.
— Вот оно, чудище! — крикнул Миша, доставая из воды большого рака. — Все в порядке, Степа, берись за бредень.
Пряча глаза, Степка подошел.
— Эгей! — крикнул с берега Федя. — Уснули, что ли, рыболовы!
…Через десяток шагов Степка дрожащим голосом пролепетал:
— Давай вытаскивать. Я, кажется, лапу порезал.
Шумно плюхая по воде, они выволокли на берег бредень, забитый тиной и ракушками.
— Да от вас рыба на версту разбегается, — недовольно говорил Федя, вытряхивая содержимое бредня. — Лезьте снова, кроме тины, тут ничего нет.
До самого вечера пробыли ребята на реке. Перед тем как идти домой, Федя вытряхнул рыбу из мешка и стал раскладывать на четыре кучки.
Усевшись в стороне под кустом, Василек пытался застегнуть пряжки сандалий. Миша полоскал в реке майку.
Федя еще раз посмотрел на рыбу и звонко крикнул:
— Готово! Подходи, получай!
Первым подошел Степка. Он внимательно смерил глазами кучку рыбы, на которую указал ему Федя, потом перевел взгляд на другие и обиженно спросил:
— А почему же мне эту?
— Какая разница, — усмехнулся Федя. — Поровну раскладывал.
— Поровну? — Степка наклонился и начал быстро-быстро перебирать руками рыбу. — Себе, значит, щуку, а тут…
— Не себе, а Мишке положил. — Схватив в одну руку большого линя, а в другую карася, Федя потряс ими перед Степкиным носом: — Елки зеленые, разве это меньше щуки?
— Чего вы там раскричались, как базарные торговки? — Миша вылез из воды и натягивал на себя мокрую майку. — Не поделили, что ли?
Швырнув рыбу на землю и счищая с пальцев липкую чешую, Федя, едва сдерживаясь, проговорил:
— Да вот он… Все мало ему…
Миша хмуро глянул на Степку. Тот вдруг натужно засмеялся:
— Хо, напетушился. Я ведь пошутил… Федя зашмыгал носом и, хлопая бесцветными ресницами, удивился:
— Ишь ты — вывернулся! Прямо как вьюн, елки зеленые.
А Степка между тем присел на корточки и, не обращая внимания на друзей, еще удивленно смотревших на него, стал деловито нанизывать на ивовый прутик карасей и линей.
— Кто сейчас говорил, что не поровну досталось? — кивнул Федя на Степку. — Посмотрите, сколько нанизал!
