сестре, что у каждого факультета свой стол. Лили оборачивается и смеривает здоровенного шестикурсника оценивающим взглядом. — Странный ты, — говорит она. — Это же не твой личный стол… — и убегает, дернув Альбуса за серебристо-зеленый галстук и сделав шутливый книксен в сторону Малфоя. У дверей ее перехватывает Роза, возле которой переминается с ноги на ногу Хьюго, и начинает что-то быстро объяснять девочке. Альбус смотрит на Скорпиуса и недовольно бурчит: — И что это было? — Твоя сестра, по- видимому, — равнодушно пожимает плечами Малфой и вдруг начинает смеяться. Альбус не выдерживается и улыбается в ответ. — Вспомнил, — проговаривает Скорпиус, отсмеявшись, — лица слизеринцев, когда твоя Лили бухнулась прямо за наш стол…. — Ага, — фыркает Альбус, — да, она такая у нас. Всегда делает то, что хочется. — Только пусть она это часто не делает, а то я устану отбивать Поттеров от разгневанных вторжением Гриффиндора слизеринцев… Альбус чуть толкает друга в плечо и, чувствуя, что уже совершенно на него не обижается за странное поведение, ворчит: — Пошли уже… Транфигурация же… Макгонагалл нас трансфигурирует сейчас во что-нибудь. За опоздание. — Точно. А потом растрансфигурирует и еще раз затрансфигурирует, — закончил Скорпиус, даже не споткнувшись ни на одном из слов. — Рас… чего-чего… растранфи… — Ой, забудь... – машет рукой Малфой и, приняв привычное, спокойно-отрешенное выражение лица, делает шаг в класс. А Альбус Поттер понимает, что либо надо принимать Скорпиуса таким, какой он есть, либо просто не общаться с ним вообще. Но не общаться он уже не сможет. Он чувствует силу в Малфое и уже испытывает потребность постоянно сталкиваться с этой силой, проверяя себя на прочность. * * * Гарри Поттер внимательно изучил листки отчетов, лежащие перед ним. Все официальные сводки сводились к тому, что никаких доказательств существования секты серебряных драконов нет. Да, такой род существовал. Древний, чистокровный род. По преданиям и легендам, они могли обращаться в драконов, практически же никто и никогда не видел серебряных драконов вживую. Чарли Уизли на запрос из аврората прислал длинное и подробное письмо, из которого следовало сделать вывод, что серебряные драконы не существуют как вид. Но историки волшебного мира заявляли, что они существуют как магический род. А значит, надо искать. Гермиона Уизли, аналитик, их светлая голова, прошла в кабинет главного аврора и бесцеремонно села прямо на мягкий диван в углу кабинета. Никто, кроме самого аврора, там не сидел, и тот позволял это себе только в течение особо тяжелого рабочего дня. — Фу, туфли… достали… — невнятно пробормотала она, скидывая красивые туфли на высоких каблуках и забираясь на диван с ногами. — Что? – устало спросил Главный аврор. — А что я просто так зайти не могу? – ворчливо откликнулась аналитик. — Ты? Не можешь… — Не могу, – подтвердила она, вздохнув. — Гарри… Я, кажется, нашла… Я теперь знаю, что планируют драконы. — Угу. Драконы, которых нет. Министерство не дает разрешение на их поиски. Я должен сидеть здесь и маяться дурью, занимаясь мелочами, с которыми справится любой стажер! — Тише, Гарри, – Гермиона подошла, пройдясь босыми ногами по желтому сверкающему паркету, и обняла героя войны за плечи. Она опасалась вспышки немотивированной агрессии, которые иногда накрывали главного аврора, и тогда стихийная магия вырывалась из-под контроля, а это было чревато разрушениями. Мало кто об этом знал. Вот только случалось это все чаще… — Все нормально. Нормально, – проговорил он сквозь сжатые зубы. — Они есть. И ты, и я об этом знаем. Министр не сможет этого отрицать. Он нормальный, здравомыслящий человек. Просто надо время. — Время?! У меня нет времени. У меня его нет!!! — Это точно, — Гермиона обошла стол и села напротив, смотря в зеленые глаза, полные ярости. — Драконы затеяли Возрождение. Теперь я уверена в этом. Они качают силу на расстоянии. И Джинни – это не единственная жертва. Будут еще. А если учесть, что расположились они не где-то, а в Запретном лесу… — Хогвартс... – прошептал Гарри Поттер, лихорадочно выдвигая ящики стола в поисках сигарет. — Хогвартс защищен, – спокойно возразила Гермиона. — И если студенты не нарушат запретов, ничего не произойдет. — А если нарушат?.. – тихо проговорил аврор, что вообще за Возрождение? — Только один из рода может обращаться. Это они так называют себя – драконы. На самом деле истинный Серебряный Дракон только один. И способность приходит к магу только тогда, когда род нуждается в этом. Например, сейчас. Я не знаю пока конечной цели, но то, что это обряд Возрождения, понятно сразу. — Джинни… — А здесь удар направлен на тебя, Гарри. Гораздо проще найти простого мага, не привлекая внимания. Но кто-то выбрал именно Джинни. Именно ее силы уходят Серебряному Дракону. Побелевшие пальцы сдавливают край стола. — Убью… — шепчет Главный аврор. — Задушу голыми руками…— он опускает голову на скрещенные руки. Гермиона Уизли успокаивающе гладит друга по плечам и не замечает, как уже из ее глаз текут слезы. Она не сказала главного, просто не смогла. Процесс возрождения Дракона необратим. Никто не вернет магию Джинни Поттер. Никто не остановит отток жизни. Но она будет искать. Она обязана. Она всегда делала все для своей семьи. И сейчас пойдет до конца.
Глава 3.
— Хогвартс. Жалкая пародия на школу. Лучше сдохнуть, чем провести здесь еще два года. — Ты о чем, Драко? – Блейз смотрит на меня, чуть усмехаясь. Не понимает. Им не понять. А мне страшно. Так страшно, как никогда в своей жизни. Интересно, а ЕМУ тоже страшно? Он тоже прячет свой страх за показным безразличием и отвращением ко всему окружающему? Вряд ли. Он другой. Ему с детства внушали, что он — единственный, кто смог противостоять Лорду, противостоять самой смерти. Избранный. Для убийства Темного Лорда. Я теперь тоже избранный. Для убийства Светлого Лорда. Что это? Желание быть таким же, как он? Но у меня нет ни капли его преданности, ни капли его храбрости. Но я справлюсь. Я могу. Я докажу. В конце концов, у меня просто нет выбора. — Блейз, — тяну насмешливо, больше презрения, больше холода и, быть может, тогда никто не сможет разглядеть во мне позорный страх, — я о том, что, возможно, мне не придется больше учиться здесь. И где-либо еще. Панси Паркинсон. Смотрит настороженно. Ну, конечно. Воображает, что знает меня, как свои пять пальцев. Как бы не так, дорогая. Истинного лица Драко Малфоя не знает никто. Я чувствую чуть уловимое движение над головой. На самой грани ощущений. Я чувствую тебя, Поттер. Ты здесь. И я знаю твой маленький секрет об уникальной мантии. Подслушиваешь? Да? Прикрываю глаза, будто устав от разговора. Рывок. Поезд стоит. Однокурсники собирают вещи. — Идите. Мне надо проверить кое-что, — бросаю вслед. Ты в ловушке, Поттер. Закрываю все окна шторами одним небрежным движением палочки. Даже не поворачиваясь, чувствую на затылке напряженный взгляд. Тебе страшно? — Мамочка не учила тебя, что подглядывать нехорошо, Поттер? Петрификус тоталус! Пьянящее чувство победы охватывает все мое существо, когда я слышу глухой стук. Я не контролирую себя, это выше моих сил. Подхожу и резким жестом стягиваю невесомую тряпку. Твое застывшее лицо бесстрастно. Но я… я могу разглядеть удивление в глубине зеленых глаз. За что тебе такие глаза, Поттер? Они совсем ни к чему полукровке… Они парализуют мою волю. Покорить. Заставить чувствовать боль. О, я знаю все о твоей боли: — А, да. Она сдохла, прежде чем ты научился ходить, — ты не можешь пошевелиться, но в твоих глазах ярость и тоска. Я вдруг чувствую твою боль так, будто бы это моя собственная. И мне становится страшно. Нужно убрать, убрать это ощущение… и я вспоминаю своего отца… мразь… — Это тебе за отца, — ногой по лицу, под подошвой противный чавкающий звук ломающегося носа. Ничего. Залечишь. Накрываю его мантией и говорю: — Приятного пути в Лондон. Может, ты и правда уедешь в Лондон? Может, я больше не буду ловить на себе этот пристальный взгляд? И холодеть от ужаса, понимая, что ты… ты тоже знаешь все о моей боли…
Новая тайна визжащей хижины
Профессор Флитвик стоит на кафедре перед классом. Сегодня он рассказывает о заглушающих чарах. Большинство студентов уже знают, как это делается. Но все-таки приходится сидеть, слушать и конспектировать еще раз. Альбус задумчиво водит по пергаменту пером, вырисовывая гиппогрифа,
