Газели

рука, а пьет-то рот, а я в чем виноват?

Не своевольной силой я, поверь, к вину влеком:
Порукой в том — спина моя, я в немощи горбат.

Меня святоша- пустослов корит за страсть к вину, —
Он не сказал таких бы слов, будь он не глуповат!

Пусть, виночерпий, твой фиал, как факел, светит мне:
Среди святош я заплутал, кромешной тьмой объят.

И от ханжей в притон хмельной ты освети мне путь:
Мне их притворства мрак ночной погибелью чреват.

Паду я головой во прах к порогу погребка, —
Богач и бедный, раб и шах — все в тот притон спешат.

В заветном имени тайком суть ищет Навои:
Кто этим именем влеком — благословен стократ.

* * *

Огнем страданий освещен наш обветшалый дом,
Как будто бы дохнул дракон в проломанный проем.

Для птицы вожделенных встреч опасны зерна слез:
Зерном несчастий не завлечь того, кто ввысь влеком.

Сияньем свет красы облек убогий наш приют,
И в нем горим мы — мотылек вослед за мотыльком.

Как сердце, страстью смятено, осмеивало ум!
Безумное, сожглось оно, играючи с огнем.

Исчезли сон мой и покой от россказней людских,
А счастье от молвы людской спит непробудным сном.

Меня ты, кравчий молодой, не губишь, а бодришь
Как будто ты живой водой поишь, а не вином.

Стократ наставнику хвала стези небытия,
Сиянию его чела хвалу мы воздаем.

Свое узрел я сердце вдруг средь любящих сердец,
Но ты не вышла к ним, мой друг, их ждал дурной прием.

* * *

Дары мирской тщеты оставь, утрата их — пустяк, не боле,
Цени за благо жизни явь — дар мимолетных благ, не боле.

Жилье построив, звать гостей хозяину — чудное дело:
Он сам ведь гость лишь на пять дней, этот чудной чудак, не боле.

Кичиться силой — похвальба, ничтожная пред жалом смерти,
Она, как жала мух, слаба, и мощь ее никак не боле.

Вступи в чертог небытия: пусть шейхи ханакой кичатся,
Как торг у скупщиков старья торговля этих скряг, не боле.

Наряд твой золотом расшит, но он не лучше желтой бязи,
Для умного смешон твой вид — потешной спеси знак, не боле.

Пусть солнцем твой венец цветет, а трон твой — словно небо ведай:
Пойдет и солнце на заход, а в небе станет мрак, не боле.

Прекрасно, если властелин внимает помыслам подвластных:
Ведь стаду пастырь — он один, в отаре он — вожак, не боле.

Да быть всегда Балькис женой в дворце высот благоправленья,
Сатурн при ней — лишь страж ночной, хранящий дом-очаг, не боле.

* * *

Когда творил творец сей мир и мир грядущий,
В тебе дал образец он всей природе сущей.

Людей весь сущий род вслед за тобой он создал:
Пылинкам свет дает жар солнца, их влекущий.

Твой свет вовек не влек нетопыря бездумья:
Ведь он не мотылек, летящий к свечке жгущей.

Бог волею своей дал тебе лик, что солнце.
Дал месяцы бровей — дар, все сердца гнетущий.

Твой гнев в любви моей мой ум крушит безумьем,
Как гнев толпы детей, камнями птицу бьющей.

В кого тобою был заронен уголь страсти,
Тому не скрыть свой пыл — жар, долго дым дающий.

Ты средь кривых дорог, куда тебя влек разум,
Ум на стезе сберег, к небытию ведущей.

Перед владыкой сил весь небосвод бескрайний
С росинку мака хил, в ничтожности живущий.

Стал прахом Навои там, где ты ходишь к дому, —
Смешают псы твои его с дорожной гущей.

Редкие дары юности

Чуть раскрывшись, к ночи вянут розы в цветнике мирском,
Дни блаженством нам не станут без вина в саду таком.

Нет ни верности, ни чести, кравчий, в поступи времен,
Верен нам, не кличь всех вместе пить в толчении людском.

В мире только беды сулят людям милость обрести,
А покоя ждешь — да будет путь к нему тобой иском!

Хоть хмелен я в полной мере, старец в погреб дверь закрыл, —
Смилуйся, открой мне двери, о слывущий добряком!

Не посмей в делах неправых крови возжелать людской.
Но веселье чаш кровавых любо нам вкусить глотком.

Пусть, о шейх, крушит порухой твердь небесная врагов,
Но да буду с той старухой я вовеки незнаком!

Навои, познай и ведай: хочешь берега достичь —
Ты ладью вина отведай, будь в ней кормчим-вожаком!

* * *

Среди людей я никогда собрата отыскать не мог,
Кому была бы не чужда лихая боль моих тревог.

И чашу всех кровавых мук, поверьте, можно претерпеть,
Когда в беде есть верный друг, который бы тебе помог.

Подобен перстню небосвод, а звезды — камешки на нем,
И в каждой тебя гибель ждет — в них яд тебе он приберег.

Сей мир печалью сокрушен: в ночи рыдая над тобой,
Все поднебесье тьмою он — завесой скорби обволок.

О, мир лукав, его щедрот своим желаниям не жди,
Он лишь на миг тебе сверкнет — увы, лишь на недолгий срок.

Не сыщешь верности, пойми, средь человеческих сынов,
Не думай, что дружа с людьми, ты не познаешь сей порок.

Вот и остра, и ладна речь, а тонкий смысл ее — во вред:
Людей к себе в друзья завлечь не помогает острый слог.

О виночерпий, дай вина, вся плоть моя горит от ран, —
Огнем да гущею со дна мои ты раны бы прижег!

Не диво, что беседный круг столь тешат песни Навои:
Его надсадных стонов звук то густ и низок, то высок.

* * *

Всех горных кряжей тяжелей любви лихая кладь:
Дано великой мощью ей и Каф-гору попрать.

Дракон — и тот в степях любви подвластен муравью,
Хотя по силе муравьи драконам не под стать.

В любви сжигают пламена и черствые сердца, —
Так пикам молний мощь дана и кряжи гор пронзать.

Святоша, чужд тебе недуг сгорающих в любви, —
Пугать их жаром адских мук — напрасно слов не трать.

Незримо души жертв своих пронзает меч любви, —
Таит его от глаз людских ресниц лихая рать.

О ты, кого стократ гнетет любовь поклажей мук,
Безропотно всю боль невзгод прими как благодать.

О Навои, не суесловь — жизнь за любовь отдай,
А понапрасну про любовь не надобно болтать.

Чудесные свершения середины жизни

На дивном лике от вина вдруг розы замерцали, —
То завязь роз в росе видна иль отблеск роз в зерцале?

Когда в зерцало глянешь ты и лик свой в нем увидишь,
То — словно бы на гладь воды все блики солнца пали.

В дремоте взор твой колдовской таит все смуты мира,
Очнешься — и весь мир мирской погиб не навсегда ли!

Пунцовый блеск твоих ланит сокроет всех красавиц:
Пылинки, если свет слепит, когда ж видны бывали?

Я, луноликою забыт, навек покину грады:
В пустыню путь тому лежит, кто жизнь влачит в опале.

Вся жизнь печалями полна, им в мире не иссякнуть, —
Дай, виночерпий, мне вина, чтобы забыть печали.

Будь отрешен, как Навои, взыскуя единения, —
Все прежние дела твои — не зряшная тщета ли!

* * *

В небесах — голубизна, рдеет в облаках просвет —
Цвет багряного вина, голубого кубка цвет.

Раз небес круговорот нам одним лишь беды шлет,
Чаша мерой с небосвод — нам спасение от бед.

Если мысль твоя, темна, спит и днем во мраке сна,
Выпей алого вина — даже ночью вспыхнет свет.

Позабудем в ложный час мы — людей, а люди — нас,
А испей вина хоть раз — и забвенья нет как нет.

О советчик, жизнь