Выйдя из корабля, они увидели еще две шеренги когоанцев.
– Как думаешь, - задумчиво спросил Альварец, глядя на бесстрастные лица, - зачем это мы им понадобились?… Ой, Кошкин, не нравится мне это.
– Может, местный обычай? - неуверенно предположил Кошкин. - Церемония встречи… Или проводов… Сейчас кто-нибудь подкатит, речь толканет…
Альварец хмыкнул:
– Хорошо бы.
Двое молодцов из шеренги приблизились к ним и молча протянули руки. Альварец и Кошкин, ослепительно улыбаясь мрачным аборигенам, протянули свои. В ту же минуту на их запястьях защелкнулись какие-то стальные зажимы.
– Нич-чего себе обычаи! - ахнул капитан. - Наручники на гостей!
– Тихо ты… - шепнул Кошкин, продолжая улыбаться во все тридцать два зуба. - Улыбайся, капитан. Может, это не наручники. - Он незаметно подергал руками, пытаясь высвободиться. Попытка не удалась - Может, это такой местный знак отличия. Вроде почетного ордена.
– Хорош орден… - процедил сквозь зубы Альварец, опуская скованные руки.
Подкатил экипаж весьма унылого вида, с зарешеченными окнами.
– Тоже обычай? - мрачно осведомился Альварец, когда их с Кошкиным довольно бесцеремонно втолкнули внутрь. - Мистика, мистика… Вот тебе и мистика. Чуяло мое сердце.
Кошкин потерянно молчал.
Унылый экипаж подкатил к не менее унылому зданию. У входа с землян сняли наручники. Они вошли, и дверь за ними тут же захлопнулась.
Настроение Альвареца испортилось окончательно. Помещение, в котором они оказались, формой, размерами и обстановкой напоминало тюремную камеру, ка ковой, по всей видимости, и являлось.
– Н-ну? - ядовито спросил Альварец. - И это - обычай? По-твоему, это резиденция для особо почетных гостей?
Вместо ответа штурман проследовал к стоящим в углу деревянным нарам, сел и обхватил руками голову. Альварец заметался по камере.
– Вот уж влипли так влипли… Ну, Кошкин!
– Да что - Кошкин?! - штурман обиделся. - Чуть что, так сразу: «Кошкин, Кошкин!» При чем тут я? Альварец резко остановился.
– А кто сказал, что тут живут нормальные люди? - грозно спросил он.
– Ну, я сказал, - покорно согласился штурман. - Так это же во всех справочниках написано.
– При пользованилсправочниками нормальный человек всегда делает скидку на некомпетентность составителей, ясно? - Альварец зло плюнул в угол и снова заходил по камере. - Нормальные люди… Ну, почему, почему я всегда тебя слушаю? Ничего, штурман, - пообещал он. - Уж это - точно - в последний раз.
Штурман окинул тусклым взором толстенную решетку на окне и тяжело вздохнул. Альварец снова остановился.
– Что? - свирепо спросил он.
– Да нет, это я так… - Кошкин еще раз вздохнул. Еще тяжелее. - Просто я подумал, что ты очень верно сказал. Насчет последнего раза.
Капитан тоже взглянул на решетку.
– Я им покажу… - прорычал он. - Они меня попомнят… - Он с грозным видом повернулся к двери. - М- местные обычаи, значит… Оч-чень красивые обычаи. - И Альварец решительно зашагал к выходу.
Показать он никому ничего не успел. Дверь неожиданно отворилась. В камеру вошел очередной когоанец. В той же униформе, что и прочие, - черный мундир, блестящие пуговицы в два ряда. Щелкнул замок.
– С-спокойно, капитан… - напряженным голосом предостерег Кошкин. - Н-не нарывайся, не суетись. Попробуем прояснить ситуацию.
Альварец набрал полную грудь воздуха и нехотя разжал кулаки. Когоанец смерил капитана долгим пристальным взглядом холодных зеленовато-серых глаз. Заглянув ему через плечо, так же пристально осмотрел сидящего на нарах штурмана. После этого сказал на линкосе:
– Здравствуйте, - акцента почти не было. - Я ваш адвокат.
– Привет, - буркнул Кошкин.
– Наш… кто? - переспросил Альварец.
– Адвокат, - повторил когоанец. - Назначен властями для защиты ваших интересов.
– Ах, вот оно что… - протянул Альварец. - Слыхал, Кошкин? Защитник наших интересов.
– Да, - подтвердил адвокат. - Таков закон. Каждый осужденный имеет право обратиться к адвокату.
В случае, если по каким-либо причинам он не может этого сделать, адвокат назначается органами власти.
Альварецу показалось, что он ослышался. Он беспомощно оглянулся на Кошкина. Кошкин медленно поднялся с нар.
– Как вы сказали? - спросил он. - Осужденные?
– Разумеется, - бесстрастно ответил адвокат.
– Значит, мы осужденные? - на всякий случай уточнил Альварец.
– Разумеется, - столь же бесстрастно повторил адвокат.
Альварец посмотрел на Кошкина и увидел на его лице такое же глупое выражение, как и то, которое, судя по всему, приняло его лицо.
– Та-ак… - Капитан зябко потер руки. - Очень интересно. И в чем же нас, по-вашему, обвиняют?
– Вы не поняли, - адвокат говорил тусклым, монотонным голосом. - Я не говорил, что вас обвиняют. Вы не обвиняемые. Вы - осужденные!
В камере повисла тяжелая тишина. Альварец тупо смотрел на Кошкина. Кошкин - на Альвареца. Потом они долго смотрели на адвоката. Адвокат, в свою очередь, смотрел в сторону. Несмотря на бесстрастное выражение лица, чувствовалось, что ему все это давно уже надоело и что он с трудом удерживается от зевка.
Первым не выдержал Кошкин.
– За что?! - вскричал он нечеловеческим голосом. - Что мы сделали?!
Адвокат перевел взгляд холодных глаз на его побагровевшее лицо и ответил:
– Ничего. - В его голосе послышалось удивление. Кошкин разинул рот.
– Вас осудили не за то, что вы совершили, - сухо пояснил когоанский адвокат. - Вас осудили за то, что вы совершите. Превентивно.
Кошкин бухнулся на нары. Рядом с ним осторожно опустился Альварец. Адвокат остался стоять.
– Э-э… - выдавил капитан. - А-а… В смысле… то есть как?!
Адвокат со скукою взглянул на него и прежним своим монотонным голосом поведал следующее.
Двадцать лет назад (по когоанскому летоисчислению, то есть около десяти земных лет) когоанским ученым, занимавшимся проблемами темпоральной физики, удалось наконец сконструировать хроноскоп - машину, позволяющую исследовать прошлое и будущее. Поскольку прошлое интересовало только десяток кабинетных затворников, а когоанское общество захлестывала волна невиданной по масштабам преступности, хроноскоп был передан в ведение правоохранительных органов Когоа. Правоохранительные органы в результате этого получили блестящую возможность изолировать преступника от общества до того, как он совершит преступление. Мало того. Вскоре были разработаны методы обезвреживания преступника до того, как преступный замысел возникнет в его голове. Потенциальный преступник еще и не догадывается, что он в будущем может совершить преступление, а его уже изолируют. Мало того: в перспективе рассматривалась совершенно потрясающая возможность вообще не допускать рождения потенциального преступника.
– Разумеется, - сказал адвокат, - пришлось радикально пересмотреть существовавшее до изобретения хроноскопа уголовное законодательство. Некоторые нюансы: свидетели, улики, состав преступления и тому подобное. Но зато теперь на Когоа не существует преступности.
