Только тут он понял, что Грейс о чем-то говорит.
– Извини?
– Я говорила, что мы были не единственной несчастливой семьей в Англии. Других даже били. Я была знакома в школе с девочкой, у которой в доме был настоящий кошмар. Бедный ребенок, отец регулярно ее порол. Нам еще повезло.
– Ты, конечно, права. – Роман задумчиво огляделся. Этот дом он не любил. В этих стенах он всегда чувствовал себя неуютно. Вот почему он оставил его Грейс и приобрел себе другой.
– У нас слишком серьезный разговор, – заметила Грейс, – и мне не нравится, что он завершился на... Тристе Нэш. Но раз ты пришел ко мне, поговорим о чем-нибудь более приятном. Ты останешься на ужин?
Роман согласился. Вечер они посвятили игре в карты. И Роман сделал то, чего никогда не делал раньше. Он позволил сестре выиграть.
Глава 3
Эндрю был очень похож на отца: такой же чуть волнистый чуб, волевой подбородок и чуть поднимающиеся кверху уголки губ. Он так же опускал глаза; взрослые принимали это за грусть и пытались его утешить.
Триста думала об этом, сидя рядом с сыном. После встречи с Эйлсгартом, глядя на Эндрю, она постоянно вспоминала человека, которого снова увидела после шестилетнего перерыва.
– Я хочу на день рождения кораблик, какой был у Одиссея. Точно такой, как у него. Мог бы я пустить его плавать в парке, мама?
– Сначала научись просить правильно. – Она взъерошила волосы Эндрю. Они были густыми и мягкими.
– Пожалуйста, у меня будет такой кораблик?
– Пожалуйста, можно мне? – поправила она. Эндрю закатил глаза и с выражением произнес:
– Пожалуйста, можно мне?
– Дорогая мамочка, – продолжала она.
– Дорогая мамочка, – улыбнулся Эндрю.
Они часто играли в подобную игру, при этом каждая следующая фраза была все веселее. Наступил ее черед.
– Самая чудесная и восхитительная в мире, отчего я счастлив быть ее сыном.
Эндрю хихикнул.
– Самая... чудная и восхитительная в мире, отчего я счастлив быть ее сыном.
– И кого я люблю и обожаю больше всех и хочу поцеловать.
– О нет, я не буду этого говорить.
Рассыпавшись смехом, он упал на диван. Триста нахмурилась:
– Тогда я победила!
– Это нечестно. Ты сказала «поцелуй», а обещала это слово не произносить!
– Ну, чтобы заставить тебя смеяться, это всегда работает, так что я побеждаю. – Она защекотала у него под мышками, и Эндрю засмеялся еще звонче. Только в детстве можно смеяться так беззаботно. Для Триста всегда было счастьем слышать этот смех.
– Я могу идти в сад? – Его глаза стали большими. – О! Можно мне устроить лужу в саду, где я буду пускать кораблик? Ну пожалуйста, мама. Я даже тебя поцелую.
– Такая жертва! Ладно, посмотрим. Ты опять перепачкаешься в грязи, но я поговорю с тетей Люси и дядей Дэвидом.
– О, спасибо! Я знаю, что они согласятся!
Здесь он наверняка прав, подумала Триста, глядя, как он убегает. Она все еще улыбалась – как всегда, когда смотрела на сына, – но вдруг сообразила, что ее улыбка выглядит глупо и ей давно пора переодеться в рабочую одежду. Обычно она не ходила в магазин по средам, но миссис Хайнс попросила ее об этом, поскольку у нее самой были какие-то дела.
Однако для переодевания уже поздновато. Ей не хотелось идти на работу в одном из нескольких модных платьев, что оставались у нее с той поры, пока еще не началась жестокая экономия ради покупки магазина, но приходилось идти в чем была. Окликнув находившегося наверху Дэвида, она сказала, что уходит. Потом она зашла к Эмили.
– Эндрю в саду?
– Да, – ответила Эмили, не отрываясь от чистки картошки.
– Он пробежал мимо всего минуту назад, приглядите за ним. Триста видела в окно, как ее сын выстраивает солдатиков на земле, и вздохнула:
– И почему дети всегда лезут в грязь?
– Это обычно для мальчиков, – пожала плечами Эмили. – Хорошо еще, что он любит мыться.
– Как ты думаешь, можно ли сделать небольшой пруд во дворе? Он хочет, чтобы на день рождения ему подарили кораблик, который бы он стал пускать в пруду.
