другой стороны, видимо, обессилев от обильных возлияний.
– Отстань, мать! – заорал где-то Айси. – Я очень худой и у меня желудок слипся!
– Меня сослали в дальние края, – сказал я, – чтобы я нашел Священный Блюмс и принес его в поселок.
– Ах, как это романтично! – обрадовалась Геша.
И в самом деле, если здесь я натолкнулся на непонимание вождей и их явное желание от меня избавиться, то пусть их звери заедают. Но Пава возмутилась и зашлась в гневном кашле, а потом хрипло возопила:
– Тебе-то что с того, что мой жених меня бросает? Думаешь, тебе достанется?
Я решил прекратить назревавшую потасовку и предложил девушкам веселящего напитка. Потом мы встали и, слегка качаясь, присоединились к группе неловко отплясывающих поселян. Кое-кто уже привольно раскинулся на прохладной травке, иные затянули песнь, но все же празднеству чего-то не хватало. Я быстро сообразил, чего именно, отыскал барабан Бруко, схватил какие-то тарелки и устроился перед инструментом. Ритмичные зажигательные звуки ритуального барабана пронеслись над головами поселян.
Кто мог стоять на ногах, мгновенно пустился в пляс. Они не смогли противостоять горячим, искрометным и гулким ритмам, извлекаемым мной из инструмента Бруко – даже спесивые старейшины, и те присоединились к безумному танцу, неумело двигая конечностями и подвывая в такт ударам.
Я в исступлении колотил по барабану, ничего не видя вокруг себя. Соплеменники мелькали, время от времени падая, споткнувшись, и смыкая утомленные вежды. Наконец до меня дошло, что все без чувств лежат где попало, я размахнулся и нанес последний удар по барабану, чтобы бодрым аккордом завершить наш веселый танец. Но рука моя неожиданно погрузилась в тело инструмента, прорвав ослабевшую шкуру. Я сел на своего поверженного друга и пригорюнился.
Наконец сумерки спустились не берег, скрывая хаос. Все костры, кроме одного, погасли, да и тот едва тлел. Было тихо, и только прохладный ветерок шелестел кустиками крапивника, усеявшими склон.
Я поднялся, чтобы отыскать недопитый кувшин, но вдруг одно из тел медленно поднялось над остальными, держа в руке крупное яйцо либи, круто испеченное на огне. Это оказалась Геша.
– Берни, – молвила она. – Я проголодалась, разбей мне яичко.
Я стал думать, как выполнить ее просьбу. Наконец меня осенило, и я отправился к пещере шамана. Там лежал старый каменный Блюмс, плоский круглый булыжник, переносной символ бога Солнца. Если им стукнуть по яйцу, оно наверняка расколется, и мы славно закусим. Я подтащил Блюмс к месту пиршества, где меня поджидала девушка, и бросил его в цель. К несчастью, я слегка промахнулся: Блюмс скользнул по яйцу, угодил плашмя по мелкому камешку и треснул прямо посередине.
Это было очень печально. Отыскать еду среди черепков и костей – задача не из легких, но в итоге у нас оказались плохо прожаренная и обкусанная нога волчка и чудом уцелевший сосуд с напитком, правда, прокисшим. Мы с Гешей все это проглотили, и нам стало намного легче. Я подбросил в угли хвороста и подул на них, возрождая огонь. В траве стрекотали ночные насекомые, а летающие старательно атаковали язычки пламени.
– Геша, ты кто? – спросил я.
– Мы с тобой одного племени, если угодно, – серьезно ответила девушка. – Хранитель ждет от тебя известий, Берни, и отправил меня выяснить, что с тобой случилось.
Мне это не понравилось. Я не знал никаких других племен в округе, и никаких сведений о них не дошло до нас из глубины веков. Как сказал Носач, всегда было так, как сейчас, и только Тан внес некоторые новшества. С другой стороны, откуда-то же мы возникли? Против этого нечего было возразить, и выходило так, что Геша права.
– Куда ты планировал отправиться? – поинтересовалось она.
– Через лес, на восток, – сказал я. – Почему же послали именно тебя, одну?
– Потому, что я сама так захотела, – отрезала Геша.
– Что ж, – молвил я, – вдвоем веселей идти.
– А втроем вообще замечательно! – заявила Пава, возникая в свете костра.
Я оторопел от неожиданности, Геша тоже смутилась и неловко предложила Паве остатки нашей трапезы, то есть сочную косточку. Но моя подруга сбегала домой и принесла тушку какой-то рыбы с острыми плавниками и полный кувшин отменного вина. Дружба девушек крепла с каждым глотком.
Вокруг началось какое-то движение. Становилось холодно, и отчаянные танцоры пробуждались и расползались по домам. Мы тоже поднялись, проводили Паву до отчей пещеры и тепло пожелали друг другу спокойной ночи.
– Отправление завтра утром, – сообщил я невесте. – Сбор у меня дома.
– Ага, любимый, – отвечала она, пронзая меня горящим взором. – Все равно без тебя мне здесь жизни не будет.
– Приходи, сестра! – доброжелательно вставила Геша.
Все-таки они были изрядно навеселе. Мы добрались до нашей пещеры и в потемках едва не задавили Хьюха, пока не упали на ложе. Вскоре мы уже мирно сопели, сжавшись в один комок и обернувшись дырявой шкурой.
6. Кущи
Путь наш был относительно легким, по крайней мере вначале. Густые кроны деревьев скрывали нас от жаркого, хотя и осеннего солнца. Обе путешественницы порывались поделить между собой весь наш скарб, однако мне удалось отстоять небольшой мешок с продовольствием, посудой, одеждой и некоторыми другими категориями предметов. Пава выглядела хмурой и мыслями была, похоже, в родной пещере. Я мог только догадываться, какие сильные доводы она привела, чтобы беспрепятственно покинуть родителей, поскольку мой поход за Таном, пропавшим несколько месяцев назад, откровенно смахивал на изгнание. Облачиться она постаралась соответственно обстоятельствам, то есть в кожаную юбку, а также в широкую
