Он снова постарался сдержать смех. Бабушка и без его поощрения может бог знает до чего договориться.
— Bee равно считается, что мой случай безнадежен.
— Безнадежен? Вот уж точно нет. Ты, конечно, шалопай. Возможно, даже распутник, определенно распутник. Но ведь таких все любят. Молодые, идеалистически настроенные неженки должны соревноваться с ними, чтобы прослыть героями. Да и светским хроникам не обойтись без повес и их подвигов, иначе никто не станет покупать газеты. Но, прежде всего они необходимы, чтобы удовлетворить женщин. Нет ничего приятнее, чем поцелуй опытного распутника.
— Богатый жизненный опыт? — сухо поинтересовался Люк.
— Может быть — да, может быть — нет, но у меня все еще есть время. Я тоже могу надеяться на счастье, после того как позабочусь о…
— Ну, хватит. — Люк спустил ноги с края стола. — Я не в настроении выслушивать твой романтический бред о бесконечном счастье в браке и чертовской важности продолжения рода. Я здесь только потому, — он почесал голову и призадумался, — потому, что не хочу разочаровывать одновременно и тебя, и Мэдли.
— Хороший мальчик! Я знала, что уроки приличных манер когда-нибудь сослужат тебе неплохую службу.
— Я проведу сестру к алтарю и немедленно отбуду в город.
Люк хорошо знал проницательное выражение, так часто украшавшее лицо бабушки.
— Я сделаю именно то, что сказал. Молчание.
Люк потряс головой.
— И я не задержусь больше ни на минуту. Пускай ты смогла уговорить меня использовать это чудовищное заплесневелое место для свадьбы Мэдлин, но это вовсе не значит, что я буду принимать участие в торжествах.
Молчание.
— Ну, хорошо, я останусь на свадебный завтрак. — Он поднял бокал и понюхал густой напиток. Аромат был изысканным. — Конечно, если подадут
— Ты в этом сомневался? — мелодично рассмеялась бабушка. Ее голос был молодым и звонким.
Этот звук согрел душу и пробудил дремлющие эмоции. Захотелось проявить великодушие… благородство…
— Возможно, — неожиданно для самого себя вымолвил Люк, — я даже останусь, недели на две, а не вернусь в город, как планировал. Здесь можно спокойно закончить вот это. — И он указал на стопку бумаги.
Бабушка отреагировала на его слова быстрее, чем застоявшаяся у стены девица на приглашение танцевать.
— Ловлю на слове.
— Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
Она подняла свои нарисованные брови так высоко, что они совсем исчезли под оборкой чепца.
— Ничего подобного, — пробормотал Люк.
— Разве я что-нибудь говорила?
Он вопросительно взглянул на старушку.
— Сколько людей будет присутствовать на торжестве. Ата? Полагаю, я имею право знать, если уж буду здесь.
— На самом деле не так уж много. В поместье будет две или три дюжины, не больше. Столько же или чуть больше остановятся в деревне. Ну, будут еще несколько человек, у которых есть жилье в окрестностях.
— И всего…
— Думаю, не больше двух сотен.
— Не могу поверить: две сотни! — простонал Люк и, опустив голову, обхватил ее ладонями.
Бабушка налила ему еще порцию адского напитка и мимоходом добавила:
— Во всяком случае, не больше трех сотен.
— А что за люди заполучили приглашение остановиться под этой крышей?
— Разные, — после некоторого раздумья дипломатично ответствовала старушка. — Правда, боюсь, среди них больше женщин, чем мужчин.
— Много женщин не бывает, — продемонстрировав хищную ухмылку, сообщил Люк. — Возможно, все окажется не так плохо.
Неожиданно Ата стала серьезной, а Люк расстроился. Много лет назад он, можно сказать, силой вырвал у нее обещание не обращать внимания на его выходки.
— Нет, Люк, тебе там ничего не светит. Он замер. Бога ради, неужели…
— Только не говори мне, что пригласила исключительно почтенных матрон. Нет, только не «Вдовий клуб». Даже ты должна понимать, что мы не можем видеть на свадьбе Мэдлин скорбных монашек. — Он осмотрел траурное облачение бабушки и великодушно добавил: — Я не имею в виду присутствующих.
Молчание.
Долгое молчание. Ата прищурилась.
— Итак, — Люк с трудом заставил себя улыбнуться, — насколько я понимаю, мы будем наслаждаться обществом вдов в течение следующих нескольких недель. Очаровательно! Чертовски очаровательно!
— Вот и хорошо. — Старушка одернула платье. — Но пожалуйста, не забудь, что с ними нельзя пытаться заигрывать и уж тем более нельзя волочиться за ними. Они достаточно натерпелись.
— Хорошо. Никакого флирта. Никаких амуров. Только чай и умный разговор. — Он сделал паузу, немного подумал и уточнил: — Значит, вообще ничего аморального?
Ата растерянно заморгала.
— Ну, ты меня понимаешь… мало ли что может произойти в темном коридоре или в охотничьем домике… Ты же сама говорила, что для английских женщин нет ничего лучше, чем поцелуй повесы!
Судя по всему, даже привыкшая к дурным манерам внука бабушка все же обиделась. Доказательством тому была болезненная гримаса, исказившая ее лицо. Что ж, определенные пределы действительно должны существовать, и лучше их не переходить, признался себе Люк и пошел на попятную.
— Ладно, хорошо. Должен сказать, ты возвела многозначительное молчание до высот искусства. Я приму любое наказание. Что я должен сделать?
— Отправиться вниз и развлечь прибывших. Сейчас.
— Сейчас? Разве они уже здесь? Когда же они успели?
— Некоторые здесь уже два дня, Люк. Ты просто не обратил на них внимания.
— Ты же знаешь, я предпочитаю завтракать и обедать в одиночестве. Кроме того, у меня много работы. — И он ткнул испачканным в чернилах пальцем в стопку исписанных листков на столе. На полу также валялись какие-то бумаги. Заметив, что лицо бабушки снова окаменело, Люк осекся. — Хорошо, как я должен их развлечь?
— Стрельбой из лука. А я шепну им, что они могут представить себе своих дорогих усопших мужей в центральном круге мишени. Их это развеселит.
