смутных времен. Силен. Лишен всякой морали. Он олицетворял все то, чем хотел бы стать я сам. Я сжался у себя в углу, но он направился прямо ко мне и сказал: «Иди». И все. Ни слова больше. Просто «иди», как Лазарю. Я встал, я пошел за ним и воскрес.
Какой бред! «Иди», нет, ну в самом деле! Вся эта болтовня, в то время как женщины были убиты взаправду! Успокоиться. Выпить немного тепловатой воды. Продолжить чтение. Он хотел знать, и вот теперь ему предстояло узнать.
Он привел меня на край ночи, в этот
Я догадываюсь, что ваше чувствительное сердце кровоточит при мысли о том, что ваш близкий друг Лестер оказывается тем, кого принято называть чудовищем. Но, видите ли, дело в том, что вследствие органического поражения спинного мозга Лестер страдает серингомиелитом, очень редким заболеванием, при котором утрачиваются физические ощущения и человек не способен чувствовать ни холода, ни жары, ни боли. Не стоит относиться к этому скептически, попытайтесь лучше понять. Мы ошибочно полагаем, что, коль скоро некоторые явления встречаются крайне редко, мы не можем наблюдать их в своем окружении. А ведь очевидно, что у трехголового чудовища или у младенца с острой иммунной недостаточностью имеются отец, родственники, соседи.
Моментальный снимок Лестера, расплывчатый и нечеткий. Он входит в маленькую кухоньку, примыкающую к их бюро. Опрокидывает полный чайник, кипяток выливается ему прямо на голые ноги, а он продолжает разговаривать, как ни в чем не бывало. Даг: «Лестер! Ноги!» – «Черт, ну да, как больно!» Лестер, раненный в драке, с распоротым животом, спокойно разговаривает в ожидании приезда «скорой», положив руку на открытую рану. Даг: вот это мужик! Какая стойкость! Крутой, мачо, Человек с большой буквы! Великий Лестер. Лестер-вор. Лестер-лжец. Друг. Предатель. Лестер, двуликий Янус Карибов, навсегда выставивший на посмешище Дага-простака.
Я был не способен испытывать любовь, Лестер был не способен испытывать боль. Мы прекрасно дополняли один другого. Я бы с радостью довольствовался одной лишь его дружбой, но у него имелись некие специфические потребности, которые он еще не реализовал в полной мере. Мало того, не знаю почему, но он упорно продолжал интересоваться женщинами. И тогда я решил предложить ему себя в качестве объекта для изучения природы боли. Благодаря Лестеру и его друзьям из службы общей информации Фрэнсис Го смог поменять гражданство и получить место в Сент-Мари. Когда мы узнали, что он должен совершить служебную поездку на Карибские острова, мы решили воспользоваться случаем.
В это время я усердно занимался подводным плаванием. Да-да, тут я вам солгал… На самом деле у меня вполне удовлетворительный уровень. Это мир, в котором я чувствую себя в полной безопасности, жидкая масса словно защищает меня от других. Может быть, наподобие плаценты, да какая, в сущности, разница? Мне нравилось существовать в этом податливом пространстве, где мой резиновый костюм придавал мне гибкость акулы. Но вернемся к женским особям, необходимым для жертвоприношения. Я находил их среди тех, кого встречал в клубе подводного плавания, и отбирал их, руководствуясь определенными критериями: внешность (красивые), расстроенная психика и склонность к разврату. Женщины одинокие, несчастные, в возрасте от 30 до 40, кажущиеся безгрешными, но в действительности грязные самки… (Да, я знаю, что мне это напоминает. И я знаю также, что я не ошибался: они все были из той же породы, что и моя мать.)
Вы, несомненно, обратили внимание на мою эклектичность в выборе цвета кожи. Мне было интересно сравнить поведение представителей различных рас перед лицом «испытаний», изобретенных для них Лестером, да и ему самому показалось любопытным наблюдать разницу в их реакциях. А никакой разницы, по правде сказать, и нет. Каким бы ни был цвет кожи этих женщин, все они кричали, умоляли и умирали одинаково. Я указывал на них Го, которому вменялось в обязанность разузнать их адрес, гражданское состояние и способ проникнуть в жилища – в общем, все организационные хлопоты. Затем мы звали Лестера. Го насиловал женщин, а Лестер посвящал их в возвышенные сферы предсмертных ощущений. Когда развлечение заканчивалось, оставалось только придать смерти видимость суицида.
Здесь я вынужден сделать отступление, поскольку только что обнаружил в своем рассказе неточность. Лоран не занималась подводным плаванием. Ее я отыскал, когда обходил нуждающиеся семьи. Она пила, она была несчастна, и у нее было нежное тело, которое непреодолимо притягивало удары. (Разве не удивительно, что Луазо, этот склонный к мистицизму пьяница, сумел так хорошо прочесть в моей душе? Ибо я убежден, что именно обо мне говорил он в письме Мартинес; ведь Лестер никогда не видел Лоран до ночи ее смерти. Луазо догадался, что я стал орудием ее кончины. Но как? Может, он и в самом деле принадлежал к столь любимым Господом нищим духом?)
Благодаря одному из тех случаев, которые так часто смеются над дьявольскими планами – я употребляю здесь слово «дьявольский» в его прямом значении, – Лонге и Джонс участвовали в программе научного обмена. Поскольку мне доводилось исповедовать Лонге, мне стало известно, что это человек крайне испорченный, склонный к взяточничеству. Мы предложили ему денег, с тем чтобы он прикрывал сомнительные случаи. Так сформировалось наше сообщество. Прекрасное сообщество.
«Сообщество. Прекрасное сообщество». Сент-Мари против Джека-потрошителя, матч премьер-лиги. Партия играется отрубленными головами, в качестве приза победителю достается кубок густой крови. Дагу казалось, что от листков исходит запах помойного ведра. Он наклонился к большому букету желтых ромашек, который принесла Луиза, глубоко вдохнул их запах, словно желая очистить ноздри, и с отвращением откинулся на подушки. Это воняли цветы. В вазе забыли поменять воду, и она зацвела, испуская миазмы гнилого болота. Знаменитый нюх Дага Леруа… В отчаянии он вновь принялся за чтение.
В течение почти двух лет мы, как вы совершенно справедливо заметили, осуществили десяток подобного рода вторжений, стремительных и незаметных постороннему глазу. Но как-то Лестер пропустил оставшееся на платье Дженифер пятнышко крови, и доктор Андревон раскрыл тайну. Прекрасный врач Андревон, весьма компетентный. Тут Даррас начал копаться, кое-что сопоставлять, и я счел за лучшее положить конец нашей деятельности.
Подобно тому как ученый не в силах отказаться от своих опытов, Лестер не способен контролировать свои влечения и, следовательно, не мог положить им конец. А значит, он отыскал другие пути их удовлетворения благодаря разветвленной сети педофилии, существование которой, – о триумф демагогического лицемерия! – похоже, сегодня начинают признавать. Го тоже, судя по всему, особо не дергался. Возможно, парочка изнасилований то там, то здесь, виновный так никогда и не был найден… Лонге с головой ушел в свою профессиональную деятельность, пытаясь забыть, кому и чему он оказывал содействие. А я вновь погрузился в свою работу. Я чувствовал себя опустошенным, иссохшим, пресыщенным. В течение долгих лет я довольствовался тем, что смотрел фильмы с мутным, расплывчатым изображением, копии которых, продаваемые подпольно, приносили нам весьма ощутимый доход. Я и в самом деле забыл упомянуть, что Го снимал извращения Лестера, отчасти для нашего внутреннего использования, отчасти для коммерческих целей. Мы довольно быстро поняли, что для подобного рода продукции открывается большой рынок.
Это вас шокирует? Я не понимаю, почему удовлетворение агрессивных наклонностей – всего лишь самоцель. Разве нельзя увидеть в этом еще и некий меркантильный интерес?
Как гнусно и цинично! Захотелось посадить на кол эту старую обезьяну и любоваться, как она корчится и подыхает, согласно своим собственным теориям. Даг поймал себя на том, что кулаки его сильно сжались, и постарался расслабиться. Как только мог он испытывать симпатию к этому человеку? Причем симпатию мгновенную, инстинктивную, будто встретил старого доброго друга. Как мог он не почувствовать развращенность и порочность существа, столь долгое время находившегося с ним рядом? А
