так катанием. Интересно, что бы со мной было, если бы большой босс выпил чайку с антинакипином? Наверное, это зависело бы от того, что было бы с ним.
Вечером Антон приглашает меня в свой медкабинет: «Будет вино, восточные сладости, дверь закроем, и никто не побеспокоит». Я соглашаюсь. Отличная возможность рассказать о своих приключениях. А на счет закрытой двери… Ну в конце концов, я же свободная женщина в самом расцвете сил.
Я прихорашиваюсь перед зеркалом, готовясь к свиданию. Звонит Петя. Прямо как чувствует. Он говорит, что очень без меня скучает, что я самая лучшая в мире девушка. Как это некоторые мужчины умудряются позвонить в самый неподходящий момент?
После разговора я вытираю слезы. Идти уже никуда не хочется. Стоп! Но Петя же не сказал ничего конкретного: ни «я понял, что не могу без тебя, будь моей женой», ни хотя бы «давай попробуем еще раз».
— Да не могла она это сделать! — говорит Антон, разливая вино по бокалам. — Ну был у нас небольшой романчик, когда я только приехал, ну и что? Устранить соперницу любой ценой? Убрать табличку — такая пакость в ее стиле, но убивать… Я немного обескуражена, если не Гарпия, то кто же?
— Теперь я должен тебе кое-что рассказать, — его чересчур серьезный вид пугает меня.
— Ты женат.
— Нет, — улыбается Антон, — хуже. Я из Архангельска, а здесь на стажировке. Уезжаю через неделю. Я прямо-таки вижу, как поникают цветы радужных чувств у меня в душе: видеться максимум два раза в год, редкие звонки по причине заоблачного трафика, виртуальное общение — опять затяжная неопределенность.
— Почему сразу не сказал? — с трудом выдавливаю я.
— Тогда бы ты не стала со мной встречаться. Честно говоря, я хотел пережить легкую, яркую историю, но оказалось, что ты не такая. С тобой можно только серьезно, по-настоящему.
— И что же делать?
— Ну, жениться нам слишком рано — знакомы без году неделю, в любовь на расстоянии я не верю — мазохизм какой-то, да и ты вряд ли будешь ждать. С твоей-то красотой! Ты же сама сказала: хочешь семью — мужа для себя, отца — для дочки.
— Да, — машинально отвечаю я.
— Но нам ничто не мешает узнать друг друга поближе и сохранить приятные воспоминания, — Антон обнимает меня и прижимает к себе.
Внезапно наши отношения обесцениваются. Все сводится к тому, чтобы переспать.
— Если я узнаю тебя ближе, будет еще труднее расстаться, — с горечью говорю я, высвобождаясь из объятий. Мы прощаемся с легким отчуждением, с чувством незавершенности и опустошенности.
— Интеллигентный, интеллигентный! Все они одинаковые! — в сердцах восклицает Карина, сидя на моей кровати. — Наверняка еще и женатый. Не отвечая, укрываюсь одеялом и закрываю глаза.
Я долго не могу заснуть. Сначала думаю о неудачах в личной жизни, потом, когда в бараке все затихает, мне становится страшно. А вдруг Гарпия попробует избавиться от меня, когда я буду спать? Напряженно вслушиваюсь: кто-то похрапывает, кто-то вздыхает во все. Глаза слипаются. Вдруг я слышу скрип двери и осторожные шаги. Отчаянно пытаюсь сбросить навалившийся сон, но вновь и вновь проваливаюсь во что-то темное, густое, обволакивающее. Шаги все ближе. Чьи-то ноги шаркают у моей кровати. Наконец, сделав невероятное усилие, вырываюсь из паутины сновидений. Широко открываю глаза и вижу склонившееся надо мной, искаженное злобой и ненавистью лицо старшей по бараку. Ее руки в перчатках сжимают охапку сочных, крупных листьев борщевика. Гарпия сует их прямо мне в лицо. Я кричу что есть мочи. Вскакиваю в кровати. Обитательницы барака мирно посапывают. Фу…, приснилось.
Всю неделю мы занимаемся чисткой полей. По сути это Сизифоф труд. Но правительство считает, что таким образом снижается вероятность дальнейших мутаций и общая концентрация химически — активных веществ борщевика.
Выстроившись шеренгой с интервалом три-четыре метра, мы проходим по двадцать — тридцать километров в день. Обратно возвращаемся уже по вновь появившимся молодым росткам зеленых монстров. Вид ярких листьев, белых зонтов вызывает во мне извращенную радость. Все-таки даже самые неприятные «сюрпризы» природы лучше столкновения с человеческим коварством.
Каждым день тщательно проверяю защитный костюм и противогаз пред тем, как надеть. С Антоном не встречаюсь: нет ни сил, ни времени, ни желания.
В пятницу сразу после подъема меня вызывают в отдел безопасности.
— Смотри внимательно, — говорит начальник этого отдела, Андрей, усаживая меня за монитор. Он останавливает перемотку записи со скрытых камер в раздевалке. Два часа ночи. В тесном помещении, где хранятся скафандры, пусто. Два часа две минуты — открывается дверь и входит… Старшая по бараку. Направляется к моему шкафчику, достает скафандр. В ее руке мелькает блестящий предмет, которым женщина проводит по моему защитному костюму в нескольких местах. Аккуратно вешает скафандр на место и удаляется. Андрей увеличивает ее лицо, выражающее полное удовлетворение.
— Вот, полюбуйся, — он достает из пакета защитный костюм, — это твое. Андрей демонстрирует тонкие, почти незаметные разрезы на плотном материале: в области спины, на воротнике, на задней поверхности рукавов, на штанинах.
— Все хитро, — оживленно произносит начальник отдела. — Она острым лезвием делает разрезы, которые сразу не заметить, но когда бы ты начала активно двигаться, они бы сильно разошлись. Думаю, через пару часов. Находясь в море борщевика, ты бы сразу получила глубочайшие ожоги, из-за поврежденных мышечных тканей не смогла бы двигаться и упала. Крики о помощи заглушил бы противогаз и треск горящих растений. И к тому времени, когда бы твое отсутствие было замечено, семена борщевика уже вросли бы в тело через поврежденные участки. Жуткая, мучительная смерть, — в глазах Андрея вспыхиваю искры гнева, лицо бледное и даже суровое.
— Где она? — тихо спрашиваю я, сотрясаясь от дрожи.
— Задержана, в изоляторе. Успокойся, все уже позади, — ласково говорит этот рослый, сильный мужчина, и гладит меня по плечу.
Глава 11. Бумеранг
Почти целый день я провожу в милиции. Сначала даю показания, потом жду, когда освободится начальник отдела безопасности — мы приехали на его машине. Сижу в дежурке. Люди в штатском и в форме приходят и уходят по своим делам. Дежурный отвечает заученным текстом на редкие звонки, и продолжает сосредоточенно разгадывать сканворд.
Двое ментов приводят, точнее, втаскивают в стельку пьяную женщину: спутавшиеся, сожженные перекисью волосы, лиловый фингал на пол щеки, опухшее, огрубевшее от злоупотребления лицо. Под одеждой на руках и ногах бинты. Да уж, борщевик и алкоголь не совместимы. Природа проводит свою антиалкогольную компанию.
— Посиди-ка чуток, — говорит один из сотрудников МВД. Колоритная дама плюхается рядом со мной, отравляя зловонием, пытается завести беседу, но язык и ярко накрашенные губы не слушаются. Я чуть не подскакиваю от радости при виде Андрея.
— Заждалась? — бодро спрашивает он. — Ну что, обед мы уже пропустили, до ужина еще далеко, может по кофейку?
В маленькой Торопецкой кафешке на удивление вкусно кормят. По телевизору новости. Показывают Москву и Питер: драки, пожары, очереди, разграбленные магазины, взломанные квартиры; люди, искалеченные борщевиком; милиция, «белые скафандры». Интересно, что там с моей квартирой?
— Так посмотришь, и база покажется курортом, — произносит Андрей, отставляя пустую тарелку. — По дочке скучаешь, наверно? Откуда он знает, что у меня дочка? Личное дело изучал!
