Полина Олехнович
Борщевик. Без пощады, без жалости
Часть 1. Жизнь до
Глава 1. Самый обычный день
Пролитый кофе стремительно расползается по газете. На мокрой потемневшей бумаге выделяется заголовок: «Жуткая смерть в Паргаловском парке».
Возьмите любую газету, и там обязательно будут криминал, чиновничий произвол и экологические проблемы. Меня зовут Милена. Досадливо морщась, вытираю пролитую жидкость и с молниеносной быстротой делаю кофе еще раз. Чтение за едой стало для меня таким же условным сигналом как лампочка для собаки Павлова. Без книги кусок не лезет в горло и глаза судорожно цепляются за любые доступные надписи. В выходной обязательно заеду в книжный. А пока, за неимением другой литературы, придется читать газету.
«В пригороде Санкт-Петербурга поселке Парголово, излюбленном месте отдыхающих, местный рыбак обнаружил три обезображенных трупа со следами многочисленных глубоких химических ожогов. Судебно- медицинская экспертиза установила, что повреждения были получены в результате соприкосновения с органами растения рода Борщевик, а именно борщевиком Сосновского (Heracleum Sosnovsky), который является представителем двухлетних и многолетних растений семейства зонтичных и достигает двух-трех метров в высоту. Борщевик широко использовался в Советском Союзе в качестве силосной культуры. Хорошо известно, что даже небольшое прикосновение к растению приводит к ожогу покровных тканей.
Как же случилось, что вещества, содержащиеся в борщевике, разъели тела, приехавшей на отдых семьи, включая тринадцатилетнюю девочку, практически до костей, остается загадкой. Является ли это следствием борьбы с помощью гербицидов, начавшейся десять лет назад, с сильно разросшимся и широко распространившимся борщевиком? На эти вопросы еще предстоит ответить, не только следственному комитету, но и ученым».
«Пип-пип-пип», — неожиданно запищало радио, оповещая о начале следующего часа. Я подскакиваю на стуле, вихрем проношусь по квартире, стараясь не наступить в свежие лужи, сделанные моей пятимесячной собакой, и вылетаю на улицу. Опаздывать на работу дурной тон. Ну, разве что на пятнадцать минут…
Я вхожу в кофейню как королева, громко цокая двенадцати сантиметровыми шпильками. Сдержанно улыбаясь, здороваюсь почти одними губами с персоналом и постоянными посетителями.
Рабочий день начинается с чашечки высококачественного кофе. Делает бармен, подает официант, и никакой самодеятельности. Администратор в кофейне — царь и бог. Стены могут рушиться, телефон разрываться, но шестьдесят миллилитров эспрессо — при любых обстоятельствах. В это время можно поговорить о личном с ночным админом. А потом обход.
Большая связка ключей — символ власти, позвякивает, прикрепленная к ремню брюк. Верхняя пуговица форменной блузки расстегнута. Модельной походкой иду по залам кофейни. Официантки начинают суетиться. Я не смотрю по сторонам, но замечаю все. Это профессиональное, как у учителей. Чистые ли столы, наполнены ли сахарницы, ровно ли стоят стулья, сколько окурков в пепельнице, у всех ли принят заказ. В ресторанном деле мелочей не бывает. Настраиваю кондиционер, регулирую громкость музыки. Теперь самое сложное. Поиск просроченной продукции.
Быстро, но очень внимательно проверяю все ящики в баре, витрины, холодильники. Бармены дрожат и цепенеют. В каждой кофейне свой план избавления от просрочки. 3–4 пирожных можно списать официально и… съесть. Вкусно и безопасно мы проверяли. Остальное можно реанимировать (например, если фруктово-ягодное желе полить сиропом, оно засияет как свежее, в салате можно заменить завертевшийся лук) и перемаркировать срок годности). Просрочку лучше хранить отдельно в мусорном мешке, чтобы в случае проверки одним махом незаметно выкинуть в помойку. К этому «волшебному мешочку» желательно составить «черный список», официанты выучат и будут знать, что продавать в первую очередь. Все эти извращения из-за порочного круга. Закажешь много — накажут за большое списание, мало — за пустую витрину.
Я проверяю чистоту и исправность оборудования и отпускаю, наконец, ночную смену. Мои подчиненные почти поголовно студенты ВУЗов. У них постоянно что-нибудь случается: экзамены, внезапные зачеты, внезапные болезни, то они попали в пробку, то проспали, то переспали, перепили, перепутали. Администратор должен быть готов заменить любого: бармена, официанта, повара, уборщицу.
По городскому звонит управляющая, а по мобильному — Петька. Они почему-то любят звонить одновременно. Я колеблюсь несколько секунд, решая кому ответить первому. Прошу Петьку перезвонить, а управляющей сообщаю показатели продаж по приоритетным позициям. Конечно же, я их завышаю, чтоб начальница не беспокоилась и не беспокоила. К вечеру постараемся нагнать.
В современном мире работа построена на бешеной гонке за показателями, в которой все человеческое остается на старте в клубах пыли. Я разбираю сертификаты и слушаю, как официантка Катя принимает заказ за соседним столиком. Она забывает предложить что-нибудь дополнительно, и я делаю страшные глаза. Катя начинает умолять гостя попробовать наш фирменный тортик чуть ли не со слезами на глазах. Ну не до абсурда же доходить! Делаю глаза еще страшнее.
Мой стиль правления авторитарный, при этом к подчиненным я отношусь по-матерински: учу, воспитываю, хвалю, опекаю, наказываю. Я воспитательница и пионервожатая в одном лице.
Стать безусловным лидером с моей внешностью не так-то просто. Я похожа на ангелочка. Нежный голосок, длинные светлые волосы, бараний вес, огромные глаза с дурацким наивно-доверчивым выражением. Приподнятые уголки губ создают впечатление легкой улыбки. Но, как говорит Петька, у меня есть внутренний стержень и харизма.
Петька — это мой молодой человек. Мы встречаемся уже третий год и очень любим друг друга. Только для меня любовь — это желание жить вместе, пожениться, завести детей, а для него любовь… — это любовь, в чистом виде.
Звонит мобильник. Это Петька (читает мысли на расстоянии). Говорит, что встретит меня сегодня. Обожаю, когда он меня встречает, обожаю ехать с ним по ночному городу. Петька приготовит мне пиццу и будет нянчиться со мной как с ребенком, потому что после работы я еле живая.
Как назло задерживаюсь. Записываю подробно список дел для ночной смены и составляю рабочий график. Ребята пристают с разными вопросами: кто-то не может работать по понедельникам, кто-то хочет забрать чаевые. Петька ждет с подчеркнуто скучающим видом. Он не хочет делить меня с работой.
Приезжаем ко мне домой. При виде молодого человека Шакира (так зовут мою собаку) писается от радости. Она всегда это делает, когда он приходит.
Мы идем гулять в парк. Уже около полуночи. В небольшом искусственном пруду отражается белое золото луны. Я замечаю чернеющие в темноте около дорожки огромные диски соцветий и разлапистые листья борщевика.
— Надо же, борщевик уже и здесь вырос, — говорю я.
— Интересно, его правда опасно трогать? — спрашивает Петька.
— Еще как опасно, я в газете прочитала, что от ожогов борщевика погибли люди.
— Да ладно! Газетка-то желтая была? Мы поворачиваем по направлению к дому.
— Нет, вроде бы, серьезная газета.
— Дожили, Милена читает жёлтую прессу!
— Не жёлтую!
