РимуВрагом смертельным был; народ упрямцев,Которые бросались на любуюОпасность, как на праздник… Ни единыйПохвастаться не может римский воин,Что спину повернуть нумансианцаЗаставил он когда-нибудь. И храбростьОтчаянная их на ратном полеПричиною была, что применил яК ним средство, применяемое к дикимЗверям. Я запер их. И эта хитростьМне принесла триумф, который силойНе мог я взять. Но вот уже как-будтоГай Марий возвращается… Что скажешь?Гай Марий возвращается, соскакивая со стены. Он говорит:
М а р и й
Напрасно, вождь, умом и силой славный,Отряды войск у крепости столпились.И твой пропал напрасно труд державный,Победы в дым и ветер превратились,Хоть мы, приблизив к нам успех конечный.Твой замысел исполнить торопились.Конец — столь жалостный, столь быстротечный —Нумансии не знавшей пораженья,В веках себя покроет славой вечной!Увидя в смерти — вместо униженья — Величье, вырвали триумф заветныйОни у нас, ускорив приближеньеКончины в о л ь н о. Оказались тщетныРасчеты все. — Дух чести изначальныйНе сломишь силой воинской несметной!..Сам сжег себя народ многострадальный, —Кто их судьбою лютой не смутится!О длинной повести конец печальный!Нумансия успела превратитьсяВ озера крови. И в озера этиНе могут трупов тысячи вместиться.От тех цепей, которых нет на светеСтрашней и тяжелей, освобожденьяНарод добился — от бича и плети!На площади горит без огражденьяКостер и пожирает скарба кучиИ тел истерзанных нагроможденье.И вот что мне помог увидеть случай:С волнением спешу вам рассказать я,Как гордо умер Теоген могучий.Он, посылая горькие проклятьяВеленьям Рока грозным, в то мгновенье,Когда раскрылись пламени объятья,Так закричал: «Надеюсь, песнопеньеСложить про храбрых слава не забудетИ описать тупое изумленье,В котором гордый римлянин пребудет,Увидев, что добыча дымом стала,Что он шипы взамен цветов добудет…»По городу я побродил немало,И многое на улицах заметил,Нумансианцев же — как не бывало.Ни одного я жителя не встретил,Не мог нигде ни одного живогоВзять пленника, который бы ответилНам толком, под влиянием какогоЧудовищного бреда порешилиОни приход конца ускорить злого.С ц и п и о н
Заранее они меня лишилиВсех добрых чувств и варварски жестокимУбийцею меня вообразили.Как будто состраданием глубокимПроникнуться к сраженным я не в силах?..Мне долгом предначертано высокимПрощать врагов, когда я победил их! —Нумансианцам Сципион окажетБольшую милость. Он уже простил их.Ф а б и й
Вот твой Югурта. Пусть тебе он скажет(Хоть в гневе он) о том, что знать желаешь…Он просьбу сципионову уважит.Югурта возвращается с той же стены.
Ю г у р т а
Ты зря себя заботой угнетаешь:Отныне применяй в другой стране тыТе замыслы, в которых ты не знаешьСоперника. В Нумансии себе тыПоживы не найдешь. Судьбы постылойКонца там ждет, нарядно приодетый,Как перст, один на башне, видом милыйПодросток. Нам он, — думать основаньеИмею, — скрасит наш триумф унылый!С ц и п и о н
В нем все мое отныне упованье.О, если б Рим с победой мог поздравитьМеня при всенародном ликованье!Пойдем к нему, его в живых оставитьНам важно; мальчика вполне возможноНам в виде доказательства представить…Мальчик Вириат с башни.В и р и а т
Что, римляне, ко мне так осторожноПодходите? Боязнь свою умерьте:Войти в Нумансию не так уж сложно!Но знайте, слову мальчика поверьте,Что при себе теперь ключи ношу я,Ключи от города — от царства смерти.С ц и п и о н
За ними, юноша, и прихожу я,Ужель сомненье у тебя явилось,Что милости тебе не окажу я?В и р и а т
Не поздно ли ты предлагаешь милость?Мне нечего с ней делать. И решеньеСуровое во мне уж укрепилось.Я горькое имею утешенье:Конец, моих родителей постигшийИ родину, встает в воображенье.Ф а б и й
Цвет юности своей, едва возникшей,Ужель ты в ослепленье презираешь,Строптивый отрок, к жизни непривыкший! С ц и п и о н
Ты честь вождя и Рима попираешьСвоим задором. Как на лицемера,Ты с недоверьем на меня взираешь?Словам моим крепка в народе вера.Не грешен я обманом ни одним.Ждут не тюрьма тебя и не галера, —Но сам себе ты будешь господином,И будет у тебя богатств довольно,На сколько станет жизни впереди нам…Сойди ко мне — и сдайся добровольно!В и р и а т
Вся ярость вам отметившего народа, —Вот от него ты видишь пепла груду, —Вся ненависть его и вся свобода,Что подавляли мы везде и всюду, —Все это — кровь моя, моя природа,Всегда в груди моей носить их буду…Наследник сил Нумансии не сдастся,И покорить его вам не удастся.О город мой, любимый и несчастный,Меня родивший, сам же ставший прахом!Я на поступок, с честью не согласный,Не отклонюсь посулами, ни страхом.Пусть мне земля, пусть небосвод ненастныйИ злобный рок грозят бедой и крахом,Но будет так, что смерть я храбро встречу —Тебе, народ мой, подвигом отвечу!Хоть скрыться в башне страх меня заставил,Страх смерти близкой, смерти неизбежной,Но дал мне сил и мужества прибавилНарода моего конец мятежный.Необходимо, чтобы я исправилНевинный грех, грех молодости нежной…Клянусь вам, страх мой низкий, недостойныйЯ дерзкой смертью искуплю спокойной.Нумансианцы! Вот мое вам слово —Помех решенью вашему не будетИз-за меня, и Рим у нас иногоТриумфа, кроме пепла, не добудет!Враг просчитается, поверьте, снова —На пытки ль злые он меня осудит,Иль дверь передо мной раскроет ширеКо всем благам, что существуют в мире.Сдержитесь, римляне, уймите страсти,Брать стену приступом и не пытайтесь!..Я знаю, надо мной не в вашей властиПобеду одержать, как ни старайтесь.И если я достоин хоть отчастиВеликой родины, не поражайтесь!С любовью к вам, места мои родные,Свергаюсь смело с башенной стены я! Вириат бросается с башни, а Сципион говорит:
С ц и п и о н
Гордиться можешь, юноша, по правуГероя зрелого достойный делом.Завоевал Нумансии ты славу, —Вознес Испанию над миром целым!Мне доблесть быть не может не по нраву,Хотя себя своим паденьем смелымВозвысил ты и спас свои знамена,Победы честь отняв у Сципиона.Пускай бы нам Нумансия грозила,Но жил бы ты, о мальчик непокорный!Ты умер, но хранит твоя могилаПрах п о б е д и т е л я в войне упорной.Достоин ты, чтоб слава вострубилаВ веках про подвиг юный и задорный, —Как, с башни пав, ты торжество приблизилНад тем, кто, победив, себя унизил.При звуках трубы выходит в белом одеянии Слава.
С л а в а
О, прозвени, мой голос, меж людьмиИ, в душах их рождая отклик
