— И ты говоришь мне об этом только сейчас?
— А когда я мог тебе сказать?
— Что это за тип?
— Не имею представления.
— Такое важное дело, а ты не имеешь представления. — Кубуся прямо трясло от злости.
— Собственно, я имел о нем представление, только забыл об этом. Не кричи так, может быть, и вспомню.
— Про какой зонт он спрашивал?
— Сейчас… сейчас… — Ленивец рассеянно потирал лоб. — Мне кажется, про какой-то старый зонт…
— Может, про английский?
— Во-во… про него.
— С серебряной ручкой?
— С серебряной ручкой! — торжествующе вскричал Ленивец. — Видишь, я вспомнил, а ты так на меня кричишь.
— Может, вспомнишь заодно, как выглядел этот тип?
Ленивец поморгал тяжелыми веками, широко зевнул, как молодой бегемот, потянулся и прыснул.
— У него были такие смешные усики.
— А что еще? — тормошил Ленивца Кубусь.
— И вообще мне кажется, что он весь был смешной.
— Как это: весь?
— Ну, вообще, говорил смешно… Сейчас покажу тебе. — Ленивец перестал смеяться, на мгновение стиснул губы и стал передразнивать незнакомца: — «Доблый день, молодой человек. Ты ничего не знаешь о сталом зонте с селебляной лучкой…» Страшно смешно говорил, будто мешало что-то.
Кубусь вынул красный блокнот и записал: «Подозрительный тип. Выглядел смешно. Усики. Не выговаривает букву „р“».
Ленивец внимательно приглядывался к Кубусю и наконец спросил:
— Что ты там записываешь?
— Это чрезвычайно важные сведения. — Кубусь похлопал Ленивца по плечу. — Запомни, как увидишь этого типа, задержи его…
— А зачем? — удивился Ленивец.
— Обязательно его задержи. Можешь соврать ему, что я что-то знаю про зонт, а потом позови меня. Сделаешь это для меня?
— Ну, для тебя сделаю.
— Ты мировой парень, Ленивец. Чао! Я должен шагать к пани Шротовой, отдать Крецю.
— Чао! — буркнул Ленивец. — А в другой раз не кричи так на меня, а то я все забуду.
Глава VII
СМЕШНОЙ НЕЗНАКОМЕЦ
После обеда Гипця отправилась к пани Ваумановой на последний урок английского. День был жаркий. Дрожащие струйки нагретого воздуха поднимались над крышами домов, над размякшим от жары асфальтом тротуаров и улиц. Люди передвигались лениво, как в полусне. К киоску с мороженым протянулась длинная очередь детей.
Гипця повторяла про себя английские слова: «Ручка — зе пен, зе пен — ручка, зе тейбл — стол, зе бук — книга, книга — зе бук…» Почувствовав на плече чью-то руку, она резко обернулась и с удивлением увидела идущего позади элегантного мужчину в светлом, модного покроя костюме из тонкой шерсти. Она заметила также его смешные усики, будто две ниточки, приклеенные под внушительным носом.
Мило улыбнувшись, мужчина заговорил с ней странным, немного скрипучим голосом:
— Извини, пожалуйста, девочка, это ты ходишь на улоки английского языка к пани Баумановой?
— Я, — ответила удивленная Гипця и чуть-чуть ускорила шаг.
Незнакомец слегка придержал ее.
— Не бойся, моя дологая. У меня к тебе один личный воплос. Может быть, зайдем в кафе на моложеное?
Гипця замялась.
— Спасибо, но я очень тороплюсь. В четыре у меня начинается урок.
Человек с усиками криво улыбнулся, но тут же весьма вежливо продолжил:
— Не будет тлагедии, если опоздаешь на несколько минут. А мы тем влеменем могли бы с тобой поговолить. Лечь идет о пустяке, и я думаю, ты не пожалеешь…
— Если о пустяке, — решительно заявила Гипця, — то скажите сразу.
— Мне не нлавится лешать свои дела на улице. Но если вы позволите, я пловожу вас до угла.
— Пожалуйста, — разрешила Гипця, пожимая плечами. — Мне это не мешает. — И одновременно подумала: «И что от меня нужно этому смешному чудаку?»
— Плости, моя дологая, — произнес незнакомец, когда они двинулись в сторону Окружной, — сколько комнат у пани Баумановой?
Этот неожиданный вопрос вызвал у Гипци неясные подозрения и пробудил инстинкт детектива. Она с беспокойством взглянула на мужчину. «Какого черта? — подумалось ей. — Почему он задает такие странные вопросы? Да и какое ему дело, сколько комнат занимает пани Бауманова?» И девочка ответила ему с кислой миной:
— Меня это совершенно не интересует.
— Да-да, конечно. — Незнакомец пытался говорить спокойно, но, как ни старался, не мог все же скрыть своего волнения. — Конечно, — повторил он и, желая снискать расположение девочки, одарил ее сладкой улыбкой. — Надеюсь, сейчас вы занимаетесь на веланде?
— А разве не все равно, где пани Бауманова занимается со мной английским? — холодно произнесла Гипця, которую невыносимо раздражал приторно-сладкий тон незнакомца.
— Лазумеется, — рассмеялся мужчина, украдкой вытирая струившийся по вискам пот. — Лечь идет о некотолом личном воплосе, в связи с котолым у меня к тебе пустяковая плосьба. Не могла бы ты оказать мне любезность и внимательно осмотлеться в квалтиле пани Баумановой? Может быть, заметишь там случайно сталый, изношенный челный зонт…
— Зонт! — прошептала удивленная Гипця, у которой вдруг потемнело в глазах. Она уже почти забыла о странном поручении Толуся Поэта, и вот сейчас таинственный зонт так неожиданно дал о себе знать загадочным поведением этого чудаковатого типа. А может, это тот самый человек, о котором упоминал Толусь Поэт?
Ошеломленная Гипця с минуту не могла прийти в себя, и не успела она еще упорядочить мысли, как снова услышала голос человека с усиками:
— Чему ты так удивляешься? В этом нет ведь ничего стланного. Обычный челный зонт может находиться в лавной меле как у пани Баумановой, так и где-нибудь еще. Можешь даже лично сплосить у пани Баумановой, нет ли у нее такого челного зонта с селебляной лучкой…
Временное оцепенение прошло, и Гипця полностью пришла в себя.
— С серебряной ручкой, — повторила она, чтобы выиграть время, и подумала, что неплохо бы поводить за нос этого настырного франта.
В мгновение ока у нее созрел план. Надо договориться с ним о встрече, а тем временем известить Кубуся Детектива о необычном свидании. Может быть, представится счастливая возможность разгадать загадку черного зонта. Приняв решение, Гипця вежливо обратилась к незнакомцу:
— Если это так важно для вас, я могу, конечно, посмотреть в квартире пани Баумановой или спросить, нет ли у нее такого зонта.
— Это мне и нужно! — обрадовался незнакомец. — Вижу, ты лазумная девочка, котолой можно
