Рубос понимал, что ему не следует очень уж мешать Сухмету, который вел собственную игру, но не удержался. Отчетливо, так, что было слышно во всех углах помещения, но все- таки и не в полный голос он произнес:
– Мы еще не вошли во вкус, колдун.
Хифероа посмотрел на Рубоса яростным, горящим взглядом. Сухмет отчетливо представил себе, что в них вот-вот загорится красный демонский огонь, и тогда жажду крови этого существа будет трудно подавить. Поэтому он довольно поспешно произнес:
– Мой друг хочет сказать: мы не ищем нового господина. Мы явились как послы… Если угодно, послы, взывающие к доброй воле.
Хифероа дрогнул бровями, пытаясь изобразить веселье. Но, должно быть, он так давно смеялся последний раз, что забыл, как это делается, и у него ничего не получилось.
– Странное выражение – добрая воля, ты не находишь, старик? Он подразумевает, что имеется и злая воля, и, вероятно, какие-то иные образцы воли… Мне не нравится то, что ты сказал. Если ты не пришел с покорностью в сердце, тебе здесь делать нечего.
На последних словах голос Хифероа затвердел, как река покрывается льдом, который уже не всякая сталь может проломить.
– Странное дело, те, на входе, тоже сказали, что мы должны убираться, – снова вмешался, на этот раз погромче, Рубос. – Но теперь их пепел ссыпается в пропасть.
Хифероа понял, что суровыми взглядами пришельцев не пронять. «Он забыл не только о веселье, но и о мужестве некоторых людей», – решил Рубос.
– Это угроза? – спросила ласковым голосом Гепра, поскольку пауза действительно затянулась.
– Ну что ты, смертельно прекрасная Гепра. – Сухмет вежливо поклонился, но, так сказать, с отчетливым западным акцентом. – Рубос просто позволил себе вспомнить кое-что.
– Хорошо, – продолжила, наверное, уже Держательница Ближнего Покрывала Хифероа, – что вы хотите просить у нашего господина?
– Мы пришли требовать трон, украденный некогда из оазиса Беклем, который еще несколько раз менял владельца и оказался, как показали мои изыскания, здесь, в твоем дворце, великолепный Хифероа.
Птица Сроф вдруг опустила полупрозрачную пленочку на глаза, словно собиралась спать. Это заставило Рубоса напрячься, потому что стало ясно – она чего-то ждет.
– Почему ты решил, что он находится у меня? – спросил Хифероа.
Рубос простодушно развел руками:
– Да потому, что он просто где-то тут.
Колдун перевел взгляд на мирамца. Глаза его стали узкими, как лезвия магадирских кинжалов, после которых, как рассказывают, не всегда даже кровь выступает на коже – настолько тонко они режут.
– А на каком основании ты пришел требовать что-то?
Сухмет кратко, но толково изложил все позиции требования, разумеется в собственной интерпретации. Рубос признал, что в этом зале с хорошей акустикой перед колдуном и его подручными вся история звучит весьма убедительно. Если, конечно, она могла тут кого-то хоть в чем-то убедить.
Тогда Хифероа потер коленки, словно хотел убедиться, что после рассказа Сухмета они все еще остаются при нем. Должно быть, очень уж явно он припомнил времена, о которых рассказал Сухмет.
– А если я скажу нет?
– Тогда мне придется, невзирая на твою волю, обыскать этот дворец, – спокойно и рассудительно проговорил Рубос. Теперь он не считал нужным понижать голос.
– Даже так? – удивилась Гепра. Впрочем, она с самого начала знала, что так получится.
Сухмет кивнул, опять по-западному. Чувствовалось, он очень хочет подчеркнуть свою непохожесть на тех существ, с которыми вел переговоры.
– Именно так, – подтвердил Сухмет, чтобы его поняли правильно.
– Тогда… – Хифероа задумался, но каждому стало ясно, что игры кончились. Внезапно он вскочил на свои недавно приобретенные ноги и указал на пришельцев пальцем: – Взять их! И казнить на моих глазах самой лютой смертью!
Тут же из потайных дверей, открывшихся по всему залу, стали выскакивать стражники. Тут были и сарофаты – волосатые большеноги, которые привыкли разрывать своих противников за ноги, чересгамы – круглые на вид воины, закованные в естественные роговые пластины, способные раздвигать их, захватывать и переваривать противника целиком, отиссы – закованные в странные доспехи тонкие и злые красавицы, ведущие бой на невероятной скорости, любящие грызть еще живое, трепещущее под их зубами мясо, и много другой нечисти. Но все они опоздали. Рубосу удалось затолкать Сухмета в самый узкий угол зала, где на них не могли нападать больше двух стражников одновременно, и прикрыть его собой. А потом, отбивая первые атаки слуг Хифероа, он заорал через плечо:
– Колдуй, Сухмет, колдуй! Долго я не продержусь, их слишком много!
Сухмет послушно, не выпуская посоха Гурама, положил обе ладони на свои виски и опустил голову.
