и кликнул дочь, чтобы она собрала на стол. «Петр Пантелеевич! — послышалось за окном. — Вам письмо!» — «Да это — тот самый лесник-снайпер!» — мелькнуло у меня в голове.
И я рассказал леснику о слышанном у костра споре. Все время, пока рассказывал, в его глазах поблескивали как бы искорки иронии. «Одну минуточку!» — попросил старик и вышел. Заинтригованный, я ждал, чувствуя, что сейчас узнаю что-то интересное. Вскоре лесник вернулся. «Посмотрите!» — протянул он мне обрывок цепочки; одно из звеньев было перерублено. Еще не понимая, но уже о чем-то смутно догадываясь, я вопросительно смотрел на лесника. Лицо его стало серьезным. «Я — охотник! И не раз стрелял в зверя, но убить мать, кормящую своего детеныша!..» — И он покачал головой. И тут я понял. Да, снайпер не промахнулся. Своей пулей он перебил цепь и спас жизнь медведице и ее медвежонку.
Вожаки
В конце июня установилась жаркая летняя погода, и в небольшую деревушку Наволок стали приезжать дачники. Мамы, бабушки и папы устанавливали местные контакты — где можно достать парное молоко, яйца, свежие овощи, а ребята изучали топографию местности и заводили новые знакомства. Самым популярным из «следопытов» Наволока был сын егеря — Валерик. Он знал, где летом можно найти съедобные грибы, где много земляники, когда и на что клюет рыба, а по части птичьих гнезд, жуков и бабочек был таким специалистом, что и взрослые признавали его первенство. Держался он скромно, но с достоинством. Никогда не спорил, лишнего не говорил, но все ребята его слушались. В нескольких километрах от Наволока жил его дядя — лесничий, и Валерик, к огорчению товарищей, иногда исчезал на неделю-другую к таинственному дяде. И то, что он не водил никого к нему и не рассказывал, что он делает в свои долгие отлучки, окутывало Валерика какой-то тайной. Приезжие городские ребята тоже искали его дружбы, но вдруг все изменилось.
В деревню приехали на своей машине Гера с мамой. Гере было уже пятнадцать лет. Он умел водить машину и стрелять из мелкокалиберного ружья. Держался Гера несколько свысока, часто покрикивал на товарищей, но притягательная сила ружья и машины была так велика, что в короткий срок он стал всеобщим кумиром. Один только Валерик не проявлял к Гере никакого интереса. А когда Гера ранил из ружья зайчонка и тот с громким воплем стал уходить в чащу, оставляя на траве кровавый след, Валерик пригрозил Гере, что дядя оштрафует его за браконьерство. С тех пор между мальчиками установились отношения отчужденности и неприязни.
Вскоре Валерик опять надолго ушел к дяде. Теперь прогулки сменились для мальчишек поездками на машине, стрельбой в цель, а то и по живой мишени. Когда вожаком был Валерик, обитателям леса не грозила никакая опасность. «Вот здесь гнездо дрозда, а там — дятла, — показывал юный следопыт. — Идите тихо, да не пяльте глаза, а наблюдайте украдкой, чтобы не беспокоить птицу!» — поучал он, и ребята благоговейно затихали, слушая своего предводителя. Теперь все изменилось. Гера видел в природе только то, что могло доставить ему развлечение или удовольствие. Он мог спокойно разорить гнездо, сбить палкой стройную большеглазую стрекозу, свалить машиной молоденькую березку или елочку, а мальчишки слепо подражали своему новому вожаку.
В пяти километрах от деревни расположился пионерский лагерь. Там было много интересного, но самое заманчивое — это пионерские костры-карнавалы. Вот на один такой костер и решили ехать всей компанией.
К вечеру Гера собрал ребят и заявил, что в восемь часов они выезжают в лагерь. «А как же Валерик? — вспомнили они о своем бывшем вожаке. — Надо бы и его взять!» — «Нет уж, увольте, — отрезал Гера, — нам с ним не по пути! — И, усмехнувшись, добавил: — Два генерала в одном штабе не командуют!» — «Тоже еще, нашелся генерал! — послышался голос подошедшего Валерика. — Пока вы будете на своей технике по бездорожью ползти через лес, я раньше вас доберусь!» — спокойно закончил он и, закинув удочки на плечо, пошел к реке. «Ишь ты, какой скороход, — усмехнулся Гера. — Ему уже пора топать, чтобы хоть к девяти поспеть, а он еще рыбачить пошел — пижон!»
В восемь часов Гера отдавал последние распоряжения. Места заняты, и, торжественно просигналив, машина выехала за околицу. Здесь они увидели шедшего не спеша Валерика. «А как же пионерский карнавал? — окликнул его Гера, притормаживая машину. — Эх ты, зайцелюб! — сказал он насмешливо. — Уж так и быть, лезь в машину, на этот раз прощаю! Но помни, чтоб больше штрафами мне не грозить!» — «А я тебя не простил, и дядя еще будет говорить с твоей мамой, — твердо отрезал Валерик. — На карнавал я и без тебя успею, а ты — зайцегуб! Большой вырос, а ума не вынес!!» — «Ну, ты у меня смотри!» — крикнул Гера, давая газ. Клубы дыма окутали стоявшего у дороги Валерика.
И, странное дело, впервые мальчишки почувствовали, что Валерик был их настоящим другом, а Гера — как бы благодетелем, и настроение испортилось. До лагеря ехали молча. Раздосадованный Гера сначала повел машину молодецки-лихо, но чуть не угодил в кювет, после чего скорость была значительно снижена.
Но вот замелькали в отдалении строения лагеря. Машина громко просигналила и, въехав в разукрашенные ветками ворота с надписью «Добро пожаловать!», круто затормозила. Все высыпали из машины и окружили дневального. «Где будет костер?» — посыпались вопросы. «А вот направо по дороге пойдете, там у озера», — ответил рослый дневальный в пионерском галстуке. «А машина там пройдет?» — небрежно спросил Гера. «Нет, это надо пешком, здесь узкая тропка. Да вы торопитесь, сейчас зажигают!»
Вся компания поспешила к озеру. На берегу был сложен огромный костер, и с двух сторон его уже поджигали. Каково же было удивление ребят, когда в одном зажигающем они узнали Валерика. «Послушай, — подошел к. Валерику насупившийся Гера, — ты что, решил нам голову морочить? Наверное, у твоего дяди есть мотоцикл?»— «Экое у тебя низкопоклонство перед техникой, — неожиданно съязвил Валерик. — Лес надо не разорять, а любить, и он лучше этой твоей техники в другой раз выручит!»
Огонь ярко вспыхнул, и сразу лес на берегу озера отступил и окутался тайной. Заиграл аккордеон, грянула пионерская песня. А потом начались пляски, игры, время летело быстро, и когда протрубил горн, возвещая конец праздника, всем не хотелось расходиться. Но вот костер погашен, и пионеры с песней возвращаются в лагерь. Взошла луна, лес стоит таинственный, загадочный, полный неведомого.
«Валерик, едем с нами! Куда же ты ночью один пойдешь?» — «Почему один, я здесь с другом! Вы выезжайте, а мы вас сейчас догоним. Только я не домой, а к дяде». И он пошел, посвистывая, куда-то в темноту леса, по только ему ведомой какой-то тропочке. «С другом, — повторил Гера. — С каким другом? Темнит что-то егерский сын!» — в раздумье проговорил он, и впервые ребята почувствовали, что сказал он это не тем небрежным своим обычным тоном, а как-то совсем по-новому. Видимо, и ему Валерик показался загадочным и достойным уважения.
Когда все разместились в машине, Гера, ни к кому не обращаясь, сказал: «Как он мог попасть в лагерь раньше нас, ведь мы ехали на машине, а он шел пешком?» — «А может, он, как в сказке, на сером волке?» — несмело высказал предположение самый младший. «Ты еще скажи — на помеле!» — ответил Гера, включая мотор. Вспыхнули фары, и машина медленно выехала из лагеря.
Гера вел машину осторожно, и вдруг в свете фар на дороге метнулся заяц. Ему бы прыгнуть вбок с дороги — и был таков! Но он, заложив уши, продолжал скакать впереди машины. Гера уже хотел дать газ, но почему-то вспомнил слова: «А ты — зайцегуб» — и,
