– Вы спать пришли на урок? На уроках учатся, молодой человек.
– Я не спал, я думал.
– О чем же?
– Я думал об искусстве слова. Класс взорвался дружным хохотом.
– Вы еще и клоун? Садитесь. Два
Кровь прилила к лицу. Противно вспотели ладони. Агей, озираясь на смеющихся ребят, сел. Он не понимал. Почему смеются? Почему – два?
На перемене к нему подошли Рябов и Курочка.
– Мы не близнецы, – сказали они. – Мы – Курочка Ряба. А тебя как зовут?
– Агей.
– А-а-гей? – удивилась Курочка Ряба. – Да ведь ты воистину наш. У нас в седьмом «В» все маленько того! Кто Чудик, кто Крамарь…
– Заткнитесь, надоело! – Златокудрая девочка, пробегая мимо, сверкнула в их сторону очень и очень сердитыми, прямо-таки кошачьими глазищами.
– Наша красавица! – дружно, громко вздохнула Курочка Ряба.
– Пошли раздеваться, – сказал Курочка.
– Почему?
– Потому что – физкультура. Да, мы к тебе, собственно, вот по какому делу. Ты человек новый – рассудишь как следует. У нас с Рябовым спор. Он говорит, что в общей арифметической тетради клеток не больше трех сотен тысяч, а я говорю – миллион. Рябов ставит рубль, а у меня только полтинник. Добавляй полтинник, и его рубль наш.
Агей нахмурился, потом улыбнулся. Взял из рук Рябова тетрадь, открыл. Прищурился, глянул вдоль листа, потом сверху вниз.
– Мы не выиграем у него рубль.
– Да ты что? Толстенная тетрадь. Голову на отсечение – дело верное. Рябов и сам понимает, что проиграл, да только он у нас упрямый, как бык.
– Тридцать три строки на сорок две – 1386. Листов 96. Значит, умножаем на 192. В этой тетради 266112 клеток, – сказал Агей. – А если вам деньги нужны, возьмите, у меня вот сорок копеек есть.
– Ну ты даешь! – сказал Курочка. – С Памира, а соображает. Ты, брат, первый, кто не попался на нашу удочку. Поздравляем.
И они сделали перед ним реверанс.
Один в трех лицах
– Девочки на баскетбольную, мальчики – на футбольную, – объявил учитель и раздал мячи.
Ребята разбились на команды без всякого спора и счета: семь на семь. Агей остался стоять у кромки поля.
– Иди ко мне! – крикнул ему Борис Годунов.
Он поставил мяч на центр и катнул его Агею. Тот отвел правую ногу подальше и махнул что было силы мимо мяча. Ребята покатились со смеху.
– С этим все ясно, – сказал Борис Годунов. – Ступай в защиту, только своим хоть не мешай.
Но Агею очень хотелось трахнуть по мячу. Он лез в кучу, он бегал по всему полю, но мяч не давался. И наконец-то – вот он! Катится прямо в ноги. Трах! Мимо! Развернулся, кинулся догонять. Удар! Мяч со свистом врезался под колени своему же защитнику Вове. Вова рухнул, а ловкий Мишин подхватил мяч и забил гол.
– Такого наш древний стадион еще не видывал! – сообщил веселящимся футболистам Курочка.
Не смеялся один Годунов.
– У нас поиграл, теперь иди к ним, – сказал он мрачно. Агей послушно перешел на правую сторону поля.
– Задача нашего футбола – усиливать фланги, – тотчас прокомментировал Курочка. – И хотя всем ясно, что Агей Богатов особенно необходим за кромкой поля, тем не менее команды всячески стараются заполучить этого игрока. Видно, в манере его игры что-то от Гаринчи, Пеле и Боброва. Один в трех лицах и немножко лучше.
Ребята смеялись, но Агей с поля не ушел. За мячом он бегать перестал, и мяч до конца игры больше так и не попал ему в ноги.
Янтарные леса и панцирные рыбы
– Вот и Агеюшка наш отучился! Встречай! Встречай!
Черный, как из трубы, огромный лохматый кот Парамон спрыгнул с колен Марии Семеновны, важно прошествовал через комнату и, потершись о ногу Агея, сказал ему басом: «Мяу!»
Агей стоял на пороге, словно впервые попал в этот дом.
