Мать закрыла лицо руками.
— Запомни: ты видел звёзды. Так называла их Старая Мать, покинувшая нас. Уходя, она взяла с меня клятву: уберечь людей от Неба Ночи.
— Я хочу всегда видеть Небо Ночи, — сказал мальчик.
Мать посмотрела на него.
— Старая Мать, покинувшая нас, говорила: «Глядящий на небо уйдёт к звёздам». Люди живут на земле и должны уходить в землю.
— Я видел звёзды. Я уйду к звёздам! — воскликнул мальчик, я лицо его засияло.
— Мы не оставим тебя одного, — сказала Мать. — Мне ведомо другое пророчество: «Дорога первого станет дорогой всех».
Наступила ночь. Племя сидело вокруг костра в полном молчании. Мать поднялась и вложила в руки мальчика самого сильного, самого доброго глиняного идола. Мужчины выставили перед собой оружие: палицы, копья, каменные топоры. Откатили от входа камень.
Мальчик первым вышел из пещеры. Ему открылось небо, все звёзды.
— О! — воскликнул мальчик и поднял руки навстречу сверкающей бездне.
Один за другим выходили из пещеры люди. Замирали, слушая, как бьётся у них в груди сердце.
— О! — крикнул мальчик, указывая на край неба.
Над лесом сверкал серп новорождённой луны.
Имя
Прошли дни. Ничего дурного ни с мальчиком, ни с племенем, увидавшим звёзды, не случилось. Но вот однажды охотники не вернулись в пещеру и после захода солнца.
Мать Племени вглядывалась в почерневший лес. Недобрая тишина стояла над лесом. Хозяева дня — птицы и звери примолкли. Среди ласточек мелькнула летучая мышь — вестница ночи.
В потемневшей траве белела набитая тропа охотников. Днём эту белую тропу звери обходят стороной, но только днём.
Круглый, горбатый, как валун, выкатился на тропу людей вепрь. Повернул клыки к пещере и замер. Через тропу, вслед за самкой, посыпались, как голыши, весёлые поросята.
На Дальнем озере завыли волки. Мать Племени вздрогнула. Ей было страшно за охотников.
— Га-га-га! — по-гусиному закричала Мать Племени, взмахивая руками, словно крыльями.
Она хотела обмануть диких зверей и злых духов. Пусть думают, что это гуси не вернулись с кормёжки на гнездовья.
— Га-га-га! — раздалось в ответ.
Охотники были живы. По звуку Мать Племени определила: тьма накрыла их у Белого камня. Холод ночи им не страшен. Белый камень всегда тёплый. Из-под него бьют горячие ключи, но поднимается камень над землёй только на три-четыре локтя: охотники сами могут стать добычей хищных зверей.
Чернее тучи вошла Мать Племени в пещеру: в глубоких глазницах не видно глаз. Села у костра, подняла тяжелую свою руку и указала па мальчика, который вывел племя смотреть па звезды.
— Ты виноват — крикнула Мать Племени. — Охотники шли медленно. Они перестали бояться звезд.
Она хотела сказать, что людям страшим не звезды, людям страшны звери, которые выходят во тьме за добычей. Но говорить в те времена было труднее, чем поднимать камни.
— У-у-у! — по-волчьи сказал мальчик.
Он знал: если погибнут охотники, погибнет всё племя. Охотники — кормильцы.
Мать Племени трижды ударила ладонью о ладонь — это означало, что решение принято. Она взяла из костра смолянистый сук и протянула его мальчику:
— Возьми и приведи охотников.
В лесу мальчика поджидала верная гибель, но ослушаться было невозможно. Он вышел из пещеры и словно бы с головой нырнул под медвежью шкуру — так была черна ночная земля. Даже свет горящего сучка был против него — слепил глаза.
Мальчик пошел тропою охотников.
Невидимые во тьме твари, шипя от страха, бросались прочь от маленького человека с огнём в руках. Но были и такие, у которых любопытство перебарывало ужас перед опаляющим светляком. Они подкрадывались к тропе. Сам барс подал голос и затаился, выжидая.
Ноги у мальчика дрожали. Он то и дело терял тропу.
Пламя, стреляя горящей смолой, начало хлопать, пропадая на мгновение. Мальчик остановился. Бежать к пещере нельзя — Мать Племени не знает пощады. Оставалось одно бежать к Белому Горячему камню, пока огонь не умер.
Ветки били но лицу. Зелёные глаза сверкали за спиной, вспыхивали у самой тропы и загорались на деревьях.
Чья-то лапа потянулась к мальчику, он ударил но ней головней. Запахло паленой шерстью, скуля, шарахнулся в чащу неведомый зверь.
От удара головня распалась.
Мальчик, шаря руками по земле, насобирал сухой травы и хвороста, раздул угли и зажёг костёр.
Пламя вырвало из тьмы волчью морду. Мальчик шагнул через огонь, отгораживаясь, обернулся и увидал другого волка.
Пока пламя не ослабело, он наломал и насобирал веток вокруг тропы, и огонь, раздуваемый ветром, потянулся языками к волчьей стае. Стая попятилась.
Мальчик вытянул из костра сосновую лапу, изловчился и бросил её на спину наглому волку. Зверь закружился, налетел на своих собратьев, и стая унеслась прочь.
— Я как Самый Самый Сильный! — удивился мальчик.
Самым Самым Сильным был мамонт.
— О-а-а! — закричал мальчик.
— О-а-а! — ответили охотники, они были совсем близко.
— О-а-а! — Мальчик подпрыгнул от радости, взял из костра две самые большие ветки и побежал к Белому Горячему камню.
Охотники окружили своего спасителя. Каждый из них зажёг ветку. Потом все встали в круг и, прыгая на одной ноге, исполнили танец Избавления.
Мальчик поспел вовремя. Охотников осаждала огромная стая волков.
Огненная змейка бежала по тропе через лес, поднимаясь всё выше и выше к спасительной пещере.
В лесу было тихо.
Звери уступили ночную тропу людям, у которых был огонь. Звери впервые уступили людям ночь.
Мать Племени приказала разложить в пещере второй костер. Мальчика, принёсшего охотникам огонь, поставили между двумя кострами, Мать Племени возложила на его голову
