Владислав Бахревский
Глаза Ночи
Повесть
Первые звёзды племени
Птица вертела головой, словно это было самым важным делом в её жизни. Золотисто- ржавое кольцо на шее переливалось, чёрное оперение с белыми круглыми пятнышками сияло.
У этой птицы было имя — турач. У мальчика, выследившего турача, имени не было. В их племени люди не придумали давать друг другу имена. Выли мальчики и девочки, мужчины и женщины, старухи и старики, и ещё — Мать.
Мальчик знал: турача нужно спугнуть. Он пырхнет в небо, как взлетает пламя костра, когда его накормят сухими лапами сосен. Пырхнет шумно: турач птица тяжелая, но крылья у него слабые, далеко не унесут. Сядет турач в траву и кинется бежать. Тут его надо ещё раз спугнуть. Турач пролетит вдвое меньше, а на третий раз он взлетит, но тотчас и сядет, прижмётся к земле. От зверя он, может, и спрятался, но человек с высоты своего роста видит все его уловки.
Мальчик начертил на земле изображение турача, чтоб привлечь на свою сторону духа птицы, и кинулся в погоню.
Птица взлетела, но её словно дёрнули за ноги. Она исчезла, и в тот же миг мальчик потерял землю.
…Шелестели, осыпаясь, комочки сухой глины. Он лежал на дне ямы, а над ним головой вниз висел, трепеща крыльями, турач, привязанный за ногу плетёной травой.
Мальчик подобрал несколько камней. С первого броска попал в птицу. Она затрепыхалась, трава оборвалась, и турач упал к ногам добытчика.
И только теперь мальчик догадался:
— Яма — ловушка, турач — приманка. Люди хотели поймать зверя, который ест мясо.
Мальчик был голоден, но добычу нужно приносить Матери. Она знает, как наградить охотника. И тут он сказал себе:
— Если из ямы не может вылезти большой зверь, то и человеку не выбраться!..
Думать — трудное дело. Пока думал, тень наполнила яму до краёв: солнце садилось.
Никто не виноват в его беде. Он слишком понадеялся на свою удачу. Среди детей племени он всегда и во всем был первый. По запаху находил на лугу нужную травку, проворнее других лазал по деревьям, в беге не было ему равных. Камни он бросал без промаха. Но Мать Племени никого не выделяла. Она была справедливая и давала всем одинаковую работу. А он не желал такой справедливости.
На этот раз Мать Племени отправила их собирать плоды. С дерева он и увидал этого турача.
— Я принесу сегодня настоящую добычу! — сказал он себе. — Я принесу мясо!
И когда все отправились в обратную дорогу к пещере, он сначала шёл впереди, рядом со старшим, потом посредине отряда, потом в конце… Отстал, спрятался и побежал назад, на тот луг, где видел турача.
Мальчика била дрожь. Он смотрел, как розовеют в небе облака. Скоро они станут серыми, а потом на землю придёт Ночь.
Мать Племени поучает:
— Мы произошли из племени муравьев. Муравьи хитры, как люди, они убивают добычу, которая во много раз больше их и сильнее. Муравьи даже пещеры строят сами, но они прячутся в муравейник с заходом солнца и накрывают нее входы, чтоб не пустить в свои жилища дыхание Ночи, которая темна и холодна, как смерть. Горе человеку, если Ночь настигнет его за порогом пещеры.
Это был закон племени. С наступлением сумерек мужчины закрывали вход в пещеру большим камнем, и никто не смел приблизиться к этому камню до наступления утра.
— Когда придёт Ночь, я закрою глаза и не буду дышать, — решил мальчик.
…Он не спал. Слушал, как шелестит наверху трава, как покрикивают в лесу птицы.
Посыпалась земля. Прямо над головой тихо и страшно зарычал зверь. Мальчик открыл глаза. Над ямой горели два зелёных холодных огня — барс!
Барс драл когтями землю: добыча рядом, а достать невозможно. Мальчик ждал прыжка, сжимая в кулачке острый камушек. И вдруг он понял, что в безопасности. Зверь знал, что это такое — глубокая яма.
Мальчик без замаха, но изо всей силы бросил камень в зеленый глаз огромной кошки. Раздался визг. Было слышно, как, убегая, барс, катается по земле.
— Попал! — сказал мальчик. — Этот зверь убивал людей, и люди хотели убить его.
И тут мальчик увидал, что в небе сияют крошечные огни.
— Я смотрю в глаза Ночи!
Он упал на дно ямы и ждал расплаты. Время текло, а ничего страшного не приключалось.
«Глаза барса страшней глаз Ночи, — подумал мальчик. — Глаза Ночи далеко».
Ему захотелось ещё раз посмотреть на светлые точки, заполнившие небо.
Если глаза Ночи смертоносны, мне не избежать кары, я видел их! Так разгляжу их получше, чтобы рассказать Матери. Только бы успеть.
Небесные искры горели синим, и красным, и белым светом и переливались, словно роса под солнцем. В небе было тесно, как только бывает осенью, когда улетают птицы. Искры не улетали и не гасли, не сливались в одно огромное пламя, каким пылает подожжённый молнией лес.
Мальчик выбрал тёплую оранжевую искорку, глядел и не мог наглядеться. У него тихонько защемило в груди, и вдруг он почувствовал, что из глаз льются слёзы. Неведомо почему! Ему никто не сделал больно. И ему не хотелось стереть слёзы, потому что не было стыдно за них: он никого не испугался.
Мальчик стал вспоминать слово, чтоб самому себе назвать то, что с ним происходило, но такого слова не было.
Охотники нашли его поутру. Привели в пещеру, поставили перед Матерью и положили к его ногам турача. Мать разбирала ворох цветов и трав. Травами она возвращала ослабевшим силу.
Мать посмотрела на каждого из охотников, и все они ушли.
— Ты видел Глаза Ночи? — спросила Мать.
— Я видел, — ответил мальчик.
— Почему ты не умер?
— Не знаю.
— Что было с тобой?
— У меня текли из глаз слёзы, но мне не было больно. Я никого не боялся.
— Но почему ты плакал?
— Я хотел к ним. К маленьким небесным искрам.
