Барахтаясь среди густой листвы и колючих веток, он пробивался вверх, к свету, и пробился.
Небо, синее, с белыми облачками, было такое весёлое, словно ждало его и наконец дождалось.
Глаза Ночи выполз из зелёного сумрака и, к великому удивлению, обнаружил — вершины деревьев держат его. Он встал на ноги — держат! Пошёл. Зелёная пучина пружинила но не проваливалась.
И он отправился в путь по вершинам, как по морю, потому что зелёному лесу не было ни конца ни края.
Однажды Глаза Ночи проснулся и подумал: никогда он уже не увидит родной пещеры, Никогда! Он не знал, где он, не знал даже, с какой стороны пришёл сюда. И его охватила тоска. Стоит ли идти куда-то? Может, лучше лечь и умереть? Для кого он теперь живет? Он всегда жил ради Матери Племени и всех своих людей. Жил, чтобы помогать слабым, жил, чтобы все видели, какой он ловкий, хитрый, умный. Он один мог приносить пользы больше, чем десятеро его сверстников.
Но теперь жить было не для кого. Никто не знает, как ловко он ушёл от врага. Некому рассказать о коварстве муравьев и об этом лесе, где можно ходить по вершинам. Жить для одного себя скучно. И Глаза Ночи тотчас принял решение: он будет лежать не сдвинувшись с места, и голод убьёт его.
Тяжёлое, холодное тело скользнуло по нему, обвило, сдавило. Это был хозяин здешнего леса — большой змей.
Глаза Ночи не стал барахтаться, стряхивать с себя тяжкие кольца змеи. Не закричал — на помощь никто не придёт. Но пока руки были свободны, он вонзил в тело змея свой каменный топорик и принялся разрывать рану шире и глубже, перепиливая врага.
Змей ещё не встречался с человеком. И может быть, это был первый урок, преподнесенный людьми всему змеиному племени.
Огромный змей бил хвостом, яростно сжимал кольца на тоненьком теле мальчика, но это был мальчик каменного века. Он умел стерпеть любую боль, чтобы только выжить. Теряя силы и сознание, Глаза Ночи орудовал своим жалким топориком. И ледяные объятия змея ослабли. Он вырвался из них и тотчас впал то ли в беспамятство, то ли в глубокий сон. Когда он очнулся, то увидел небо, солнце, почувствовал голод и тотчас полакомился нежданной добычей.
Коровье молоко
Глаза Ночи стоял за деревом на краю обрыва. Под ним, в голубой дымке, сверкала зеленью трав, синевой озёр и рек великая равнина. Сверху было видно, как маленькие речки сливаются в одну большую реку и всё это — реки, озёра, луга, тёмные леса — терялось в столбах света, подпиравших небо.
«Му-у-у!..»
Глаза Ночи вздрогнул.
После бесконечного леса простор вскружил голову, и мальчик забыл осмотреться.
Па лесной полипе, в десяти шагах, паслись двурогие огромные звери. Глаза Ночи задрожал, волосы поднялись у него дыбом. Звери щипали траву. Мальчик никогда не видел коров, но он знал: звери, которые кормятся травой, даже Самые Самые Сильные, не охотятся.
«Му-у-у!» — замычала другая корова, и тут из леса вышли люди. В руках у каждого из них была охапка веток и глиняный горшок.
Появился бык, огромный, косматый, но он не тронул людей. Подошёл к охапке веток, которую принесли для него, и стал жевать листья. Люди угостили ветками коров, а сами стали доить их. Подоили, напились молока и ушли.
Глаза Ночи не был голоден, но ему тоже хотелось попробовать коровьего молока. Он нарвал самых нежных веток и, подкравшись к той корове, которая была ближе к лесу, поднырнул ей под брюхо, приложился к соску и выдоил молоко прямо в рот.
Молоко было такое вкусное и сытное, что Глаза Ночи решил жить возле стада. Однако люди лесного племени смотрели за своими коровами зорко. Днём за стадом приглядывали два воина с копьями, на ночь возле коровьей ночёвки зажигали большой костёр.
Скоро коровы съели траву на поляне, и лесные люди перегнали стадо в долину. Глаза Ночи лакомился молоком мочью. Жил он в узкой каменной расселине. Большой зверь или взрослый человек туда бы не втиснулся, а перед сном Глаза Ночи загораживал вход камнями — от шакалов.
Однажды его разбудил рёв медведя. Стадо тревожно замычало, затрубил, захрапел бык. Глаза Ночи выглянул из своего укрытия. Из лесу по склону спускался в долину огненный ручеёк. Это спешили на помощь стаду лесные люди.
Быка они не успели спасти. Огромная медведица сломала ему спину и, ослеплённая яростью, пошла на людей.
В сумеречном свете раннего утра, когда нет тени ни у людей, ни у зверей, ни у деревьев, Глаза Ночи увидел эту охоту.
Огромный чёрный зверь ломал копья, как прутики. Схватил лапами воина, подмял под себя. Не отпуская, отмахивался от нападающих, а потом кинулся вдруг и схватил ещё одного воина.
Но люди не разбежались. Они кружили возле зверя, вонзали в него каменные копья.
Вдруг зверь замотал головой, поднялся на дыбы, пошёл на задних лапах и рухнул…
Глаза Ночи забился в самый дальний угол своего убежища и, обессиленный от пережитого, лёг. Сон сморил его.
У входа в теснину что-то завозилось, и, скуля, перевалился через каменную преграду пушистый живой комок. Он кинулся к мальчику и прижался к нему, дрожа тёплым маленьким телом.
Это был медвежонок.
Птичья дорога
Словно нечёсаная куделька на ниточке, катился за мальчиком друг его косолапый — медвежонок.
Они шли по равнине. Сначала это было бегство. Мальчик спасал медвежонка от мести лесных людей. Потом они брели по земле неведомо куда — два ребёнка: один косматый, другой голенький. Пищу искали. Медвежонок кормился корешками, Глаза Ночи охотился на змеек, птиц, лягушек.
Спали они в чьих-то брошенных норах, согревая друг друга.
Однажды пришлось им заночевать в густом черемушнике.
Разбудил мальчика страх. У самой стены кустарника, словно расшвыренные угольки, горели волчьи глаза. Мальчик сильно толкнул медвежонка в бон, тот отмахнулся лапой, заворчал и проснулся.
Высокий, словно бы птичий, щебет прокатился над долиной. Глаза Ночи перевёл дыхание. Это были не волки, а шакалы.
