– Черный Ветер не продается.
– Триста.
Рэйф только покачал головой.
– Пятьсот и мерин в придачу.
– Она не продается, – повторил Рэйф. – Ни за какую цену.
– Все продается, – фыркнул Кармайкл. – Восемьсот и ни пени больше!
Кэтлин приблизилась сзади к отцу и нахмурилась. Восемьсот долларов за лошадь? Неужели ее отец лишился рассудка?
Бренден не сводил глаз с Галлахера. Проклятый упрямый краснокожий! Чего он хочет?
– Почему вы не хотите продать Черный Ветер, мистер Галлахер? – уступая любопытству, спросила Кэтлин.
– Она мне нравится.
– Восемьсот долларов – щедрая плата, – заметила Кэтлин.
– Возможно, это больше, чем она стоит, – ответил Рэйф. – Но, тем не менее, она не продается.
– Черт побери, эта кобыла может ожеребиться от моего Рэда!
– Он сам нашел нас, – усмехнулся Рэйф.
– Это твоя версия. А я все еще мог бы передать тебя шерифу…
Лицо Брендена побагровело от злости, Кэтлин положила руку на плечо отцу.
– Папа, может, мы как-нибудь сможем договориться?
– Как, например?
Кэтлин взглянула на Рэйфа. Он по-прежнему сидел в тени, и на его лице ничего невозможно было прочесть, в то время как отец был готов взорваться.
– Ну? – нетерпеливо произнес Бренден.
– Может, мы могли бы купить этого жеребенка? – предложила Кэтлин.
– А я хочу и кобылу, и жеребенка! – уже почти кричал Бренден.
– Но ты не можешь получить кобылу, – спокойно возразила Кэтлин.
– Надо было позволить Уайли вздернуть его, – пробормотал про себя Бренден и остановил свой тяжелый взгляд на Рэйфе.
– Ну, так как, продашь мне жеребенка?
– Черный Ветер родит его не раньше, чем через одиннадцать месяцев, если вообще родит. И еще около шести месяцев он будет сосать. А что я буду делать все это время?
– Ты можешь остаться здесь, пока она не родит, – сказал Бренден.
– Как пленник?
– Нет-нет, забудем об этом, – ответил Бренден, немного успокоившись. Так он сможет получить, по крайней мере, часть желаемого. И он сделает все, чтобы этот жеребенок появился. Он будет сводить кобылу с Рэдом до тех пор, пока не будет совершенно уверен в результате, и не важно, сколько времени для этого понадобится.
– Я буду прилично платить тебе, а за жеребенка двести долларов.
– А что, если у Черного Ветра будет выкидыш или жеребенок родится мертвым?
– Это уж как тебе повезет. А пока у тебя будет работа и еда три раза в день. Ну, что скажешь?
Рэйфу пришлось признать, что предложение было более чем щедрым. Если он примет условия Кармайкла, у него будет крыша над головой и возможность накопить немного денег на собственный дом.
Некоторое время он изучал лицо Кармайкла: можно ли доверять ему? Потом он перевел взгляд на Кэтлин. Он поклялся больше никогда не любить, но он не собирался жить, как евнух. Он не встречал девушки красивее Кэтлин Кармайкл, и ему пришло в голову, что следующие восемнадцать месяцев на ранчо в конце концов могут оказаться не так уж плохи.
Он медленно встал и протянул руку:
– Договорились.
Рэйф находился на ранчо уже дней десять, когда вернулись семеро ковбоев, которые все время пасли скот за пределами ранчо. Все они были возмущены, узнав, что в их отсутствие хозяин нанял на работу какого-то полукровку.
Лютер заверил их, что это только временно и что Галлахер уйдет, как только вороная кобыла ожеребится и вскормит жеребенка. Лютер был старшим работником на ранчо, и Кэтлин знала, что только из уважения к нему мужчины согласились остаться. Впрочем, они все равно не переставали ворчать, всячески выказывая свое неудовольствие.
Ребра Рэйфа срастались несколько недель. Почти все это время он отдыхал, сидя в тени дерева. Он был неизменно вежлив с Кэтлин и ее отцом и говорил мало, если к нему не обращались.
Время, отведенное для еды, проходило для всех в постоянном напряжении. Сидя за дальним концом стола, напротив отца, Кэтлин чувствовала враждебность, невидимой нитью протянувшуюся между Рэйфом и Абнером. Было очевидно, что Рэйф не забыл, как тот пнул его ногой, когда его повалили на землю.
Абнер же ничего не держал в себе. Его прямота доходила до грубости. В первый вечер за столом, когда он узнал, что Рэйф присоединится к ним, он несколько раз злобно упомянул о «краснокожих язычниках». Только когда Бренден четко и ясно заявил Абнеру, что Галлахер теперь работает на него, Уайли замолчал. Кроме того, хозяин сообщил, что все несогласные могут обедать во дворе.
Позже Кэтлин призналась отцу, что боится, как бы эти двое не наделали неприятностей, если Абнер не научится держать рот на замке в присутствии Рэйфа. Бренден от всей души расхохотался.
– Могу поспорить, что неприятности будут, – согласился он. – Это только дело времени.
Спустя несколько дней Кэтлин занималась пирогом на кухне и думала об этих словах отца, когда появился Рэйф. Кэтлин приветливо кивнула:
– Мистер Галлахер.
– Мисс Кармайкл.
– Вы что-то хотели?
– Кофе, если есть.
Вытирая руки о передник, Кэтлин улыбнулась и сказала, доставая чашку с полки:
– На любом ранчо на плите всегда греется кастрюля с кофе.
Рэйф кивнул и сел на стул, следя глазами за каждым ее движением. Она подала ему полную чашку, и он улыбнулся ей в знак благодарности.
Рэйф сделал первый глоток, наступила неловкая тишина. Кэтлин отвернулась к столу, заметив, что у нее дрожат руки. Казалось, присутствие Рэйфа заполняло всю кухню.
– У нас сегодня на десерт яблочный пирог, – нарушила она тишину. – Надеюсь, он вам нравится.
– Да, нравится, – ответил Рэйф, – хотя я давненько его не пробовал.
Кэтлин тихо засмеялась:
– Наверное, индейцы не пекут пирогов, не так ли?
– Да, не пекут.
– Вам нравилось жить с индейцами, мистер Галлахер?
– Почему вы не называете меня Рэйфом?
– Хорошо, Рэйф.
Ей понравилось, как это прозвучало. Взяв нож, она принялась чистить большое зеленое яблоко.
– Вы мне не ответили, Рэйф.
– Да, нравилось.
Ответ был резок, почти груб, и Кэтлин поняла, что затронула тему, которую он не хотел обсуждать. Интуиция подсказывала ей сменить тему разговора, но любопытство одержало верх.
– Как долго вы жили с ними?
– Шесть лет.
Глаза Кэтлин удивленно расширились. Ей и в голову не приходило, что это могло быть так долго.
– А почему вы уехали от них?
Рэйф пожал плечами, глаза его потемнели.
– Всякое случается, – коротко ответил он.
