– На «Кларибели»?
Сесиль кивнул утвердительно головой.
– Могли бы подождать, – надула губки Жеральдина.
– Возможно, что эта поездка пришлась бы вам не по душе. Произошли неожиданности.
– Что такое? Расскажите.
– Вы оставили вашего отца одного, и он весьвторник не знал, куда направить свои стопы. Вечером мне пришла счастливая мысль отправиться на яхте в море, чтобы посмотреть на ночную атаку французской Ла-Маншской эскадрой Кале. Ваш родитель собирался уже улечься в постель, но я убедил его разделить со мною компанию. Однако спустя часа полтора после отплытия машины на яхте испортились.
– Ну, и история! К тому же еще ночью.
– Вот именно! Так никакой атаки мы и не видели. К счастью, стояла тихая погода. Все же пришлось потратить на починку более сорока часов! Как вам нравится?! Но я горжусь тем, что мы обошлись без захода в порт. Боюсь только, что ваш отец остался недоволен, хотя все время виднелись Остенде и Дюнкерк и всевозможные суда сновали взад и вперед.
– А еды было достаточно?
– Вполне.
– Ну, так значит, отец не рассердился. Когда вы вернулись?
– С час назад. Мистер Рейншор не ждал вас сегодня, мне кажется. Он переоделся и направился прямо в игорные залы. Решил, видимо, наверстать пропущенное.
В течение нескольких мгновений они танцевали в молчании.
– Извините, но я устала. Спокойной ночи.
Часы под оркестром показывали без семнадцати десять.
– Больше ни одной минутки? – спросил Сесиль.
– Никак не могу, – ответила Жеральдина и выразительно прибавила, пожимая Сесилю руку: – После нашего последнего разговора я смотрю на вас, как на друга. Поэтому вы извините мне мою прямоту.
Сесиль собирался что-то возразить, как невдалеке от них поднялась суматоха. Продолжая держать руку Жеральдины, он обернулся.
– Что-то приключилось с вашей матерью. Она должно быть захворала.
Миссис Рейншор, полная, затянутая в пышное черное платье женщина, сидя в кругу своей свиты держала в дрожащих руках газету и беспрестанно повторяла: «Ох! Ох! Ох!», в то время как окружающие с беспокойством поглядывали на нее. Наконец она уронила газету и, пробормотав «Симеон умер», – плавно опустилась на пол, лишившись чувств. В этот момент к ней приблизились Сесиль с Жеральдиной.
Первым побуждением Жеральдины было схватить газету, оказавшуюся парижским изданием «Нью- Йоркского Герольда». С быстротой молнии прочла она заголовки: «Таинственное исчезновение Симеона Рейншора». «Опасаются самоубийства». «Невиданное падение текстильных». «Дошли до 72 и еще продолжают падать».
VI
– Дорогая Реввека, уверяю тебя, я жив.
Этими словами мистер Рейншор старался успокоить свою дражайшую половину, которая, очнувшись от обморока в книжном киоске, где продавались английская беллетристика, открытки с видами и французские романы, принялась истерически всхлипывать.
– Что же касается этой белиберды, – продолжал Симеон, отбрасывая ногою газету, – то просто диву даешься: неужели человеку нельзя уехать на пару дней без того, чтобы весь мир не перевернулся вверх дном? Как бы вы поступили на моем месте, Торольд? Ведь, положа руку на сердце, во всем виноваты ваши машины.
– Я бы стал покупать текстильные, – посоветовал Сесиль.
– Так я и сделаю.
В дверь громко и уверенно постучали. Вошел полицейский.
– Господин Рейншор?
– Он самый.
– Мы получили депеши из Нью-Йорка и Лондона с запросом, живы вы или нет.
– Еще жив.
– Но ваша шляпа найдена на берегу.
– Моя шляпа?
– Шляпа с вашей фамилией.
– В таком случае, это не моя.
– Но как же так…
– Повторяю, это не моя.
– Не раздражайся, Симеон, – умоляла жена вперемешку с всхлипываниями.
Едва полицейский успел выйти, как раздался новый стук, еще более настойчивый. Вошла молодая
