Он долго возился, смешивая все, что попадалось под руку, и, в конце концов, получил порошок, по виду напоминающий порох. Перри просто раздувало от гордости и, ссыпав порошок в коробочку, он отправился к местным жителям и каждому встречному сообщал о своем открытии и о том, какой чудовищной силой он обладает. Он так перепугал своими россказнями туземцев, что вскоре, при виде его, они стали бросаться врассыпную.
Я долго наблюдал за этим спектаклем и, в конце концов, предложил провести эксперимент. Перри разложил костер, вытащил оттуда раскаленный уголек и ткнул им в горку своего порошка, насыпанного на безопасном расстоянии. Каково же было его удивление, когда уголек немедленно погас!
Мы повторили опыт несколько раз - с тем же результатом. Я понял, что Перри пытаясь создать порох, изобрел огнетушащее средство, которое, живи мы во внешнем мире, могло бы обогатить его.
Теперь Перри принялся за сооружение совершенного плавсредства. Я было предложил просто выдолбить сердцевину дерева и отправиться в путь на этом примитивном судне, но он с негодованием отверг мой план, сказав, что мы должны построить нечто, более соответствующее интеллекту цивилизованных людей.
- Мы должны потрясти туземцев своим превосходством, - объяснил он. - Не забывай, что ты - Император Пеллюсидара. А раз так, то ты не можешь появиться в водах иностранного государства на убогом корыте.
Я заметил, что если Императору не пристало путешествовать в каноэ, то еще менее пристало его премьеру собственноручно заниматься грязной работой.
Перри ничего не оставалось, как рассмеяться, но он крепко стоял на своем и сказал, что все премьеры всегда уделяли самое пристальное внимание строительству императорского флота. 'А это и есть императорский флот Его Величества Дэвида I, Императора Объединенных королевств Пеллюсидара', завершил он.
Должен сказать, что мысль о моем величии мне всегда казалось довольно забавной, но все-таки моя императорская власть была вполне реальной во время моего недолгого правления. Двадцать племен вступило в союз, а их вожди поклялись в вечной дружбе и верности мне. Среди этих племен было много могущественных, воинственных народов. Их вождей мы произвели в короли, а земли, принадлежащие этим племенам, сделали королевствами.
Мы научили их пользоваться луками и мечами. Я обучил их военному делу, пользуясь знаниями, почерпнутыми из описаний военных кампаний Наполеона, фон Мольтке, Гранта и полководцев древности.
Были проведены границы между различными королевствами, и мы строго следили за тем, чтобы они не нарушались. Не раз и не два мы сталкивались с ма-харами и саготами и каждый раз одерживали победы. В общем, мы доказали наши права на Империю, и вскоре она была признана и за ее пределами. Но мой отъезд и предательство Худжи разрушили все.
Теперь я вернулся. Вернулся, чтобы восстановить величие и мощь первой Империи Пеллюсидара, и хотя меня разбирал смех при упоминании о моем императорском достоинстве, я, тем не менее, хорошо понимал, какой груз ответственности лежит на моих плечах.
Строительство 'императорского флота' двигалось к концу. Корабль был великолепен, но у меня были определенные сомнения, касающиеся его мореходных качеств. Когда я сказал об этом Перри, он тактично заметил, что поскольку среди моих родственников не было судостроителей, то трудно ожидать, чтобы я хорошо разбирался в этом деле. После этого разговора я решил больше не вмешиваться.
Надо сказать, что Перри очень лихо справлялся с этой непростой работой, несмотря на примитивность наших инструментов. У нас было лишь два топора да два охотничьих ножа. С их помощью мы валили деревья, разделывали стволы и скрепляли их.
Императорский флагман получился сорока футов в длину и десяти в ширину. Борта его возвышались почти отвесно на десять футов.
- Это для большего достоинства, - пояснил Перри, - и чтобы было невозможно нас взять на абордаж.
Я прекрасно понимал стремление Перри сделать экипаж неуязвимым для копий врагов. Изнутри наш корабль напоминал плавающее корыто, впрочем, уместным было бы сравнение и с огромным гробом.
Все в этом судне было сделано для произведения наибольшего впечатления на туземцев. Но поскольку та часть корабля, что находилась под водой, естественно, видна не была, то Перри ею пренебрег, и ниже ватерлинии корабля просто не было - Перри сделал плоское дно. Собственно говоря, именно этот факт и вызывал мое беспокойство.
Впрочем, был еще один момент. Высокие борта не позволяли пользоваться веслами. Перри предложил использовать шесты, но я объяснил ему, что это будет не очень удобно при столкновении с противником, не говоря уже о том, что достать шесты, которыми можно было бы пользоваться в море, задача неразрешимая.
В конце концов я предложил сделать наш корабль парусным. Идея полностью захватила Перри, и он не соглашался ни на что меньшее, чем четырехмачтовый полностью оснащенный корабль.
Все попытки переубедить его ни к чему не привели. Он просто бредил эффектом, который произведет появление этого могучего необычного судна на дикарей.
Ни одному из нас никогда не доводилось ходить под парусами, но меня это не смущало, поскольку я был уверен, что нам не придется поднимать все паруса.
Строительство велось на берегу реки, близко к месту впадения ее в море, где прилив достигал своей наивысшей отметки. Для того чтобы обеспечить спуск нашего детища на воду, мы построили стапель из бревен. На нем и располагался наш корабль. Перри настоял, чтобы все паруса были подняты до того, как мы спустим его на воду, и корабль являл собой впечатляющее зрелище.
В последнюю минуту мы заспорили о названии. Я настаивал на том, чтобы увековечить имя Перри, как создателя этого чуда, но он из скромности отказался.
В конце концов, мы решили создать систему наименований кораблей будущего флота. Корабли первого класса будут носить названия королевств, канонерки имена королей и так далее. В соответствии с этой системой мы решили назвать наш корабль 'Сари' в честь первого королевства, вступившего в федерацию.
Спуск на воду прошел проще, чем я ожидал. Перри предложил мне взойти на корабль и, согласно морской традиции, сломать что-нибудь над его носом, но я отказался, сказав, что хотел бы сначала убедиться в том, поплывет ли он вообще.
Я видел, что мои слова его уязвили, но поскольку Перри сам выявил желание стать первым пассажиром, то я не чувствовал особой вины.
Когда мы перерезали веревки и вышибли подпорки, удерживающие 'Сари' на месте, корабль стремительно понесся к воде по намазанным жиром бревнам.
В тот момент, когда он с шумом врезался в воду, его скорость достигла двадцати миль в час. 'Сари' проплыл некоторое расстояние по инерции, но вскоре остановился, натянув веревку, предусмотрительно привязанную нами к толстому дереву.
Как только произошла остановка, наш корабль немедленно перевернулся. Перри был так огорчен, что у меня не хватило духу напомнить ему о моих опасениях. Хотя, должен признаться, искушение было велико.
- Ладно, старина, не расстраивайся, - сказал я ему, - сейчас мы подтянем его поближе, а когда прилив спадет, мы попробуем действовать по-другому. Я думаю, что все еще можно исправить.
Нам удалось вытащить 'Сари' на мелководье, и, когда схлынул прилив, он остался лежать на боку, весь покрытый грязью, нимало не отвечая гордому названию 'ужас морей', как окрестил его Перри, пока не было придумано настоящее имя.
Мы принялись за работу: у нас было времени только до следующего прилива. Нам пришлось снять все паруса и мачты и нагрузить корабль камнями.
С огромным напряжением мы ждали начала прилива. Здешние приливы мало похожи на те, что бывают во внешнем мире, но, по моим расчетам, наш корабль должен был принять требуемое положение.
Я не ошибся. Томительное ожидание закончилось, и мы увидели, как 'Сари' медленно встает из грязи
