сказать, что этот вариант будет получше лондонских улиц.
Элла не знала, что ответить. Она бросилась в объятия леди Гаррауэй и крепко ее обняла.
— О, миссис Гаррауэй, что я сделала, чтобы заслужить вашу помощь?
— Через несколько месяцев, когда я тебе окончательно надоем, ты, возможно, заговоришь по- другому! — засмеялась женщина, в ее глазах светилась любовь. — Ну же, не удивляйся так, девочка. — Она оглядела костюм Эллы. — Должна сказать, милая, ты катишься по наклонной в красивой упаковке. Ты ведь сама сшила этот костюм, верно?
— Вам лучше знать, вы же сами учили меня каждому стежку, — сказала Элла, наконец обретя голос и смахивая навернувшиеся слезы.
— Может, я тебя и учила, но у тебя, девочка, глаз художника и материнское чутье на цвета. И красивых парней, должна добавить. Кто же твой ухажер? — Дама ухмыльнулась и посмотрела на дверь, за которой опять начала играть музыка.
— Я не знаю, — призналась Элла. — Но он так красив и так добр. Все равно, я едва ли…
— Ба! Да он должен быть счастлив, что ты ему досталась! А если бы обстоятельства сложились по- другому… — Женщина вздохнула и снова обняла девушку. — Ах, Элла, это несправедливо, но такова жизнь.
Элла точно знала, что имела в виду миссис Гаррауэй. Если бы Элла не была практически прислугой… Если бы ее родители не поженились со скандалом… Если бы она была настоящей леди…
Миссис Гаррауэй взяла у Эллы маску и вновь завязала ее на ней.
— Не думай об этом, девочка. Я тоже была когда-то молода и влюблена. Кроме того, твой рыцарь просто красавчик. Я сама бы с ним потанцевала, будь я твоего возраста. И, позволь заметить, не только это, — со смешком добавила пожилая дама.
Элла покраснела.
— Я никогда не думала… — Она коснулась пальцами губ.
— Так он поцеловал тебя? Это хорошо. Будут добрые воспоминания об этой ночи. — Она подтолкнула Эллу к двери. — Так иди же к нему и запасайся воспоминаниями, девочка. А на рассвете хватай свои пожитки — если ее светлость даст тебе такую возможность, — пакуй сумки и отправляйся на пристань. Мы рано отплываем.
— Миссис Гаррауэй… — начала Элла, останавливаясь в дверях.
— Да, девочка?
— Как мне вас благодарить?
— Наслаждайся этой ночью, — ответила та, озорно сверкнув глазами. — Время расплаты придет довольно скоро.
Обратно в оранжерею и понадеяться, что ее рыцарь придет к ней? Или обратно в бальную залу, куда его вызвали?
Конечно, там она рисковала столкнуться с леди Осборн, которая наверняка сейчас уже разыскивала «Памелу». Нет, вероятно, лучше будет пойти в бальный зал и в качестве причины своего отсутствия пробормотать что-нибудь про плохое самочувствие.
Но с другой стороны, вдруг поняла Элла, она не может сказаться больной. Леди Осборн в случайном редком порыве материнской заботы могла решить увезти ее домой.
Элла решила, что такой вариант ее никак не устраивает.
Но оказалось, что решать не ей. За мгновение до того, как она вошла в бальный зал, из алькова неожиданно вышел ее рыцарь.
— Господи, я уж думал, вы оттуда никогда не выйдете. — Он привлек ее к себе и снова поцеловал. На этот раз его губы были жадными, напористыми и просто чудесными. — Что вы, дамы, там делаете по стольку времени?
— Вы не поверите, если я вам скажу, — ответила она, вспомнив напутствие миссис Гаррауэй.
— Хотите, я проведу вас по дому, — предложил он. — Мне доподлинно известно, что лорд Эш разделяет вашу любовь к военной истории, а в комнате наверху у него есть отличная коллекция географических карт.
— Вы думаете, стоит? — спросила она, посмотрев на лестницу. Комната отдыха была первым помещением в длинном коридоре, но покидать ее безопасность ради похода в неизвестность было страшновато.
С другой стороны, леди также не целовались с незнакомцами в оранжереях.
— Клянусь честью, я уверен, что Эш вовсе не будет против.
— Если вы уверены, что лорд Эш не станет возражать… — согласилась она, охваченная любопытством.
Он взял ее за руку и огляделся, чтобы убедиться, что их никто не заметил. Они бросились вверх по лестнице, словно пара нашкодивших детей.
Они прошли по коридору до кабинета, который освещался лишь тлеющими углями в камине. Комната была просторной, посередине стоял стол для географических карт. На нем были развернуты одновременно несколько схем и планов города, закрепленных по углам оловянными солдатиками. Оригинальный стол был сконструирован таким образом, что свернутые карты можно было хранить в специальных ячейках, расположенных в его основании.
Одну стену комнаты занимали книжные полки, а в другом углу стояли стол и кресло. Перед камином располагался длинный, широкий диван с еще одним креслом напротив.
Элла без труда могла вообразить, как какой-нибудь генерал планирует в этой комнате свои атаки и завоевания. Затем она заметила необычный блеск в глазах своего рыцаря. Это был отблеск завоевания совсем иного толка. И, когда рыцарь привлек ее к себе и поцеловал, она знала, что должна держать оборону, сбежать в безопасный бальный зал, но могла думать лишь о том, что это ее последняя ночь здесь.
Потом она отправится в Португалию в качестве компаньонки леди Гаррауэй. И конечно, добрая дама постарается выдать ее за какого-нибудь офицера. Но Элла знала, что так, как сейчас, уже никогда не будет.
Как это звездное прикосновение небес. Словно Судьба свела их вместе, чтобы напомнить о том, что может случиться… и что можно потерять.
И Элла крепко уцепилась за выпавшую ей возможность. Это было неправильно, опрометчиво, но если она не… О, если она не сделает этого, она всю жизнь будет об этом жалеть. Ее матушка часто говаривала: «Даже если бы у меня с моим Роджером была всего лишь одна ночь, это все равно бы стоило каждого мгновения позора…» Такие разговоры были неотъемлемой частью воспитания девушки в военных лагерях, путешествий с солдатами, жизни вдали от гостиных и строгого лондонского общества.
Элла в свой двадцать один год довольно хорошо знала, что происходит между мужчиной и женщиной. В свое время она повидала следовавших за лагерем женщин, жила в окружении грубо выражавшихся простых солдат, и физический акт не был для нее тайной. Поэтому когда ее рыцарь поцеловал ее и отнес на диван, она не испугалась. Ей было даже любопытно. Она сама этого хотела, поскольку он пробудил в ней неутолимую жажду.
Они упали на мягкий, широкий, уютный диван в сплетении рук и ног и жадно и страстно целовались, пока их не охватило пламя, которому ни один из них был не в силах противиться.
Он целовал ее шею, посылая волны желания по всему телу. Высвободив одну грудь из корсажа, он нежно ласкал ее, взяв розовый бутон в рот и посасывая его — сначала медленно, нежно, затем втянув его глубже. Одновременно он ласкал рукой другую грудь, в результате соски Эллы превратились в тугие вершинки.
Элла выгнулась дугой под его прикосновениями и поцелуями, поскольку он пробудил ее тело к жизни. Когда его рука скользнула под платье, проследовала вверх до бедра и коснулась в самом интимном месте, лаская пальцами скрытый там тугой, пульсирующий бугорок, вместо того, чтобы быть шокированной, Элла
