указанного ею ориентира.
Наконец ему повезло. Дом номер пятнадцать располагался в самом конце Сиреневой улицы, и Арестова уже не удивило то обстоятельство, что домов на этой улице оказалось всего семь.
Аркадий припарковал машину и огляделся. Окружающая обстановка ничем не радовала: обшарпанная помятая пятиэтажка, белье, сохнущее во дворе, бродячая серая собака с облезлым боком – и ни одного куста сирени в пределах видимости. Складывалось такое впечатление, что он попал в послевоенное время, которое, по причине своего возраста, видел только в кинофильмах. Арестов вошел в подъезд – в нос ударил запах кошачьей мочи, плесени и дешевой жареной рыбы. Все выглядело настолько удручающе убого, что ему стало не по себе.
«Неужели Андрей с Машей живут здесь? Может быть, я ошибся адресом? Все перепутал и приехал не в тот город? Поэтому и не нашел ни одного указанного Машей ориентира. Не могу в это поверить! Андрюшка Громов, сын обеспеченных родителей: папа – генерал, мама – холеная, ухоженная красавица, шикарная квартира, антикварная мебель, распланированное будущее на много лет вперед и лучшие шмотки в районе», – размышлял Аркадий. Он тогда ни секунды не сомневался, что Маша выбрала себе в мужья Андрея именно из соображений будущего благополучия. В тот день он ушел, оставив их вдвоем, и твердо решил добиться всего, что имеет Андрей. Поступил в институт, днем учился, по вечерам подрабатывал, по ночам до одури учил конспекты. Окончил институт с красным дипломом, работал до изнеможения на чужих людей, терпел унижения и добился всего – только ради того, чтобы доказать ей, что он не хуже Андрея. Все эти годы он думал только о ней, о сероглазой стройной девушке с тяжелой темно-русой косой, в которую она вплетала разноцветные ленты, о девушке в белом легком платье… Такой он видел ее в последний раз, такой он видел ее во сне, такой он запомнил ее навсегда.
Но сейчас, поднимаясь по заплеванным ступенькам на ее этаж, оглядывая исписанные ругательствами стены и ощущая запах нищеты, он почему-то не испытывал чувства удовлетворения, а, напротив, ему стало неловко за свою обеспеченность и благополучие. Он шел и с каждой секундой замедлял шаги. Он не знал, что скажет ей, когда увидит. Как он начнет разговор, когда переступит порог ее квартиры? Что скажет ему она? Подойдя к квартире, он совсем растерялся. Несколько минут стоял, не в силах позвонить в дверь, наконец решился.
Глава 3
Долгожданная встреча
Дверь открылась. Аркадий увидел перед собой усталую худую женщину с короткими волосами с проседью… «Это не может быть она, – растерянно подумал он. – Это какая-то ошибка. Но если это ошибка, почему тогда эта женщина приглашает меня войти в квартиру?»
– Здравствуй, Аркаша, – услышал он знакомый голос и вздрогнул. Да, это была она, любовь всей его жизни, рано постаревшая и изменившаяся до неузнаваемости. – Что, не узнал? – задала она ему вопрос в ответ на затянувшееся молчание.
– Ну что ты, Маша! Узнал, конечно, – придя в себя после шока, начал оправдываться Арестов. – Просто… эта прическа… тебя немного изменила… но тебе идет этот симпатичный ежик. И цвет волос тебе идет… он необыкновенно сочетается с твоими дымчатыми глазами, – выкручивался Аркадий, стараясь сгладить неловкое положение, в которое поставил Машу и попал сам. «Идиот несчастный, – ругал он себя. – На что ты, собственно, рассчитывал? Что она встретит тебя в белом платье и с лентой, вплетенной в косу? Ведь даже мысли ни одной не возникло, что за четырнадцать лет женщина может так измениться».
– Ладно, льстец. Проходи уже, что в дверях стоишь. Дай я тебя рассмотрю как следует, – он вошел в квартиру, неуклюже протянул ей коробку конфет и бутылку вина. – Да… хорош, – улыбнулась Маша. – Хорош, ничего не скажешь. Твоя Ира, наверное, в тебе души не чает? Пойдем, я тебя кофе буду поить.
– Какая Ира? – тупо спросил Арестов, не понимая, что имеет в виду Маша.
– Тебе лучше знать, какая. Это ведь перед ней ты отчитывался, когда я звонила, о том, что скоро придешь домой.
– Ах, это! – Аркадий наконец-то понял смысл ее вопроса и расхохотался. – Это моя ассистентка – жутко волнуется о моем здоровье и допекает каждый вечер.
– И как твоя жена смотрит на такую трогательную заботу? – осторожно спросила Маша и как-то странно посмотрела на него.
– Я не женат.
– И что, никогда не был?
– Нет.
– Надо же! Куда только женщины смотрят? Что только им надо? Ой, прости… – спохватилась Маша и покраснела. – Прости, это не мое дело.
– Да ничего страшного. Я сам виноват. Слишком работой загружен. Ну и вообще… – Он не договорил. Маше ни к чему было знать, что значило для него это «вообще» в течение предыдущих четырнадцати лет.
– Есть хочешь? – перевела она разговор. – Правда, я не ожидала, что ты приедешь сегодня. Но у меня есть колбаса и сыр, могу соорудить тебе бутерброды.
– Если тебе не трудно. Я с удовольствием перекушу, – обрадованно согласился Арестов, и ему стало неловко, что, кроме конфет и бутылки вина, он не догадался ничего больше купить по дороге.
Она провела его в комнату, усадила в кресло и ушла на кухню. Аркадий огляделся. Комната была чистой и просторной. Обстановка была бедной, но угадывалось желание хозяев сделать все, чтобы придать убогому жилищу комфорт и уют. Стены с потускневшими обоями были увешаны фотографиями в рамочках, на окне занавески из недорогой ткани, но очень хорошо сшитые и приятной расцветки, кружевные старомодные салфетки на комоде и телевизоре, тщательно задрапированная тканью мягкая мебель, много икон в углу…
Он подошел к стене с фотографиями: на одной из них была Маша, почти такая же, какой он ее помнил, на другой – Громов в военной форме. Вот Громов обнимает Машу за талию, они смеются и смотрят друг на друга с любовью…
Вернулась Маша с тарелкой, доверху наполненной бутербродами, на столе появились бокалы, бутылка вина, конфеты и кофе. От переживаний, вызванных встречей с Машей, у Аркадия зверски разыгрался аппетит, и он начал с жадностью поглощать бутерброды.
