видела во сне какую-то пакость... Про работу уж никто и не говорит, тут жить-то, и то не выходит. В довершение всего спустя три дня после зачисления позвонил бывший муж, как ни в чем не бывало, узнать, как у Марьянки дела. Марина даже не стала с ним ничего выяснять, разговаривать было настолько противно, что она, едва поздоровавшись, сунула скорее трубку Марьянке, а сама пошла в ванную – рвать. Вернувшись, услышала дочкин радостный щебет.
Скоро та договорила и кинулась Марине на шею.
– Мамочка! Представляешь, папа хочет повезти меня на море! За то, что я поступила! В Египет, представляешь! На Красное море, нырять и смотреть рыбок! Мамочка! Ур-ра-а!
Марина рухнула в кресло.
– Какое море? Ты с ума сошла?
– Ну мама! Это же классно! Я всегда мечтала! А тут – я поступила, и мне надо отдохнуть, и вообще – я заслужила. Разве же нет?
Внутри у Марины что-то сжалось. Ревность, наверное. Вот где ее достали. Через все эти годы... Как она может, с ним, после всего этого... Хотя – она же не знает. Марина так и не смогла рассказать дочке, что распрекрасный папа так и не помог ей ничем. Сказать теперь? Как-то гнусно... Девочка так рада. И потом – может, черт с этим морем, пусть съездит. Она и впрямь измоталась за год. А у нее, у Марины, сейчас просто нет сил ни на какие поездки...
Вечером, на даче, гда спасалось от летней городской пыли и марининых нервов остальное семейство – маринины родители, муж и восьмилетний Андрюша – на семейном совете было сообща решено Марьяну на море отпустить.
– А ты, Мариш, – вдруг сказала мама, положив руку ей на плечо. – Ты бы тоже куда-нибудь съездила.
– С ними, что ли? – огрызнулась расстроенная Марина. Все-таки ей почему-то не нравилась эта поездка.
– Ну зачем с ними? Сама. Взяла и поехала куда-нибудь отдохнула. На тебе тоже лица нет. Прямо непонятно, кто из вас экзамены сдавал.
– И верно. Марин, – подхватил муж. – Тебе надо расслабиться, отдохнуть. Иначе с тобой в одной комнате находиться невозможно – ты как грозовая туча все время.
– Ну, договорились, – слабо улыбнулась Марина. – Туча. С градом. А кто будет за хозяйством следить?
– Да мы справимся. Отлично справимся, – замахали руками домочадцы. – Ты нам нужна здоровая и отдохнувшая.
– Интересно, и куда же я поеду? – Использовала Марина последний козырь. – У меня-то нет богатого папочки, а свои деньги еще на репетиторах кончились. Тут до осени бы дожить...
– А знаешь что? – вдруг сказала мама. – А поезжай-ка ты к тетке Маше. Она давно звала, и про тебя все спрашивала. Развеешься, заодно и старушку навестишь. Там у нее лес, грибы, ягоды. Ты любишь грибы-то собирать, вот и отдохнешь. И это не дорого совсем, да и ехать недолго.
Тетка Маша, мамина то ли двоюродная, то ли троюродная сестра, жила где-то, как говорили в семье со смехом, чуть ли не в Муромских лесах. На самом деле, чтоб быть точным, то во Владимирской области, под Александровом, в деревушке со смешным названием Малая Мстя. Ни к Мурому, ни к лесу это отношения не имело, но, наверное, эта самая Малая Мстя и навевала по созвучию ассоциации с Муромскими лесами. Марина никогда в жизни там не была, да и саму тетю Машу видела, может, раз десять. Но почему-то идея поехать к ней в гости внезапно показалась ей такой симпатичной...
Она выехала на следующий же день, с утра. Ну, не совсем с утра, прямо сразу не получилось, пришлось еще заезжать в Москву, собирать вещи... Хотя какие там вещи, она и едет-то на неделю, в деревню... Малая Мстя... Смешно. Джинсы да свитер, пара маек, резиновые сапоги и куртка, вот и все вещи. Ну там – хорошего чая и конфет для тетки, несколько банок мясных консервов – за всем этим пришлось бежать в магазин. Еще Марьяна прицепилась, как банный лист, заставила идти с ней выбирать купальник. В старом никак нельзя ехать на Красное море... Марина нарочно купила самый дешевый из тех, что понравились дочке.
– А не подходит – пусть тебе отец там другой покупает, – мстительно сказала она.
И тут же устыдилась. Ну что, в самом деле, чего она цепляется к девочке, зачем вся эта глупая ревность. Марьяна уже взрослая, она вообще скоро выйдет замуж и уйдет из дому, и уж точно все понимает, и не перестанет любить ее, Марину, и вообще... Это хорошо, что в Мишке наконец проснулись отцовские чувства, от него все-таки может быть какая-то польза Марьяне, он большой человек... «Не смей! – Взвыла в ней при этой мысли старая сирена. – Не моги продавать свободу за жизненные блага!»
В общем, прощались в расстроенных чувствах. Уже перед самым выходом, у двери, Марина обняла дочку, прижала к себе. Худая, длинная, как жеребенок... Глупая совсем, ну куда едет, какое море... Посадить бы сейчас с собой в машину и увезти.
– Будь умницей, – сказала, стараясь казаться строгой. – Не хулигань там. – И тут ее прорвало.
– И, пожалуйста, осторожнее там со всеми этими рыбами. Я буду волноваться.
Марьяна только засмеялась.
– Мам, перестань. Едь себе спокойно. А когда вернешься, я на другой день тоже вернусь, так что тебе и волноваться будет некогда. Спеки мне к приезду тортик.
Она должна была улететь на следующий день. А вернуться – через неделю, как раз после марининого возвращения. Все казалось очень хорошо и разумно, отчего только так неясно и тоскливо свербило где-то внутри?
Подгоняемая этим неясным чувством, Марина домчалась до Александрова на час быстрее, чем намечала. Ей повезло, шоссе в середине рабочего дня было практически пустым, и она быстро поняла, что скорость как-то снимает напряжение и тоску. За рулем было легче, и поэтому, когда впереди замаячил белый колокол башни над слободой, Марина почувствовала что-то вроде даже легкого разочарования. Но тут же пришла в себя – некогда рефлексировать. Надо искать нужный поворот, съезжать с большой дороги, а с указателями тут не очень-то, зазеваешься – и привет, сгинешь в этих самых лесах...
Проплутав по проселкам еще часа полтора, Марина въехала наконец в Малую Мстю. Теткин дом, как объясняла ей мама, должен быть самым дальним по правой стороне на главной улице. Улиц Марина насчитала всего одну. Справедливо решив, что она и есть главная, Марина поехала по ней до конца, вертя головой и считая, какой из домов последний.
Но что-то не получалось. Последним на улице стоял двухэтажный кирпичный особняк качественной современной застройки, и это совершенно не совпадало с мариниными представлениями о теткиной собственности. Она решила, что ошиблась, что мама просто не знала о новых застройках, развернулась, доехала до предпоследнего дома. Пришлось, между прочим, порядочно так вернуться – у особняка был здоровенный участок, прямо пустошь, вся огороженная высоким забором из железных прутов. Потом шел какой-то заброшенный сад, и только потом – дом. Марина остановила машину, вышла, зашла во двор. Там на крыльце сидел противного вида пьяный в доску мужик, который на ее вопрос: «Мне б тетю Машу», только замотал головой и ткнул пальцем в сторону, откуда она только что вернулась...
Чертыхнувшись, Марина вернулась в машину, опять развернулась и поехала... Куда...
– Что я вообще здесь делаю, кой черт мне сдалась эта Мстя? – задала она себе резонный вопрос.
И тут ее по имени окликнул с обочины женский голос.
Марина от неожиданности чересчур резко тормознула, так, что завизжали тормоза. На обочине стояла женщина среднего роста, не молодая, но и не то, чтоб старая, очень складная, в темных брюках и кофточке. Длинные волосы были уложены в мягкий узел. Лицо ее было безусловно знакомым Марине, она бы сказала, что женщина очень похожа на тетю Машу, вот только... По марининым представлениям, тетя Маша заведомо была маминой старшей сестрой, причем заметно старшей, а эта женщина казалась в лучшем случае несколько старше самой Марины. Может, у тети Маши есть дочь? Но мама никогда не говорила...
Женщина между тем подошла, открыла дверцу машины, села рядом.
– Здравствуй, племяшка. Чего язык проглотила?
– Здравствуй... те. Тетя Маша?
