относительно ареста двоюродного брата, а также об обстоятельствах дел, связанных с изнасилованием и кражей монет.
– Еще два дела? Ничего себе. А что говорит твой родственник?
– Я с ним еще не общался. Но он все отрицает. В этом надо разобраться.
– А какого черта тут еще разбираться?
– Я не думаю, что Артур сделал это.
– Он твой брат. Естественно, ты не думаешь, что он сделал это. Или у тебя есть доказательства?
– Пока нет. Потому и звоню тебе. Дай мне людей.
– Я по самую задницу увяз в деле Дьенко с Брайтон-Бич, а ты вместо того, чтобы помочь, гоняешь чаи со своими долбаными бриттами!
– Лон, это может оказаться чем-то очень серьезным, поверь. От тех двух дел так и разит подтасованными уликами и лжесвидетельством. И я уверен, что это не исключение. Лон, ты ведь любишь красивые фразы – так неужели твою душу не возбудят слова «а настоящий убийца остался на свободе»?
– Можешь умничать сколько хочешь. Мне некогда.
– Я не умничаю, Лон. Я стараюсь пробудить в тебе лучшие человеческие и профессиональные качества.
– Да думай что угодно. Мне надо спасать город от русских. В Сити-Холле и в Федеральном доме после решения суда все впали в ступор.
– Шлю им свои глубочайшие соболезнования. Однако брось это дело и возьмись-ка за наше.
– Я занимаюсь не отдельными убийцами, а организованной преступностью.
Понятно, что ОБОП полицейского управления Нью-Йорка расследовал особо важные преступления, и все же ответ Селлитто вызвал у Райма лишь саркастическую усмешку.
– Ты можешь заниматься убийствами, когда захочешь! С каких это пор официальное распределение обязанностей в управлении стало иметь для тебя такое значение?
– Ладно, дам тебе совет, – проворчал детектив. – Есть такой капитан Джо Мэллой. Кстати, он сейчас у себя в кабинете. Знаешь его?
– Нет.
– Я знаю, – вставила Сакс. – Крутой мужик.
– Привет, Амелия. Как тебе сегодняшнее похолодание?
Сакс засмеялась. Райм же угрюмо заметил:
– Очень забавно. Ну, так что этот капитан, черт возьми, собой представляет?
– Правильный капитан. Железный. Шутить не любит. Тебе он понравится.
– Много клоунов развелось в последнее время, – насупившись, пробормотал Райм.
– Мэллой не клоун. Он фанатик. При попытке ограбления пять или шесть лет назад у него убили жену.
– Я не знала об этом, – нахмурилась Сакс.
– Ну вот, и теперь он все время проводит на службе. Ему прочат место начальника управления. А то и в доме через улицу. То есть в Сити-Холле. Звони Мэллою, может, у него найдутся для тебя свободные люди.
– Я хочу, чтобы для меня освободился ты!
– Не катит, Линк. Мне быка надо пасти. Задолбал меня этот геморрой. Но ты звони, если что, и…
– Ладно, Лон… Команда, отбой!
– Стоило ли бросать трубку, Райм? – осуждающе заметила Сакс.
Тот лишь хмыкнул и дал команду соединить его с Мэллоем. Если бы в ответ сейчас прозвучало предложение оставить сообщение, Райм, несомненно, пришел бы в ярость.
– Мэллой слушает.
Райм назвал себя.
Короткая пауза. Затем:
– Да, Линкольн… Не думаю, что мы когда-либо встречались, но я, конечно, о вас знаю.
– Я здесь вместе с вашим детективом, Амелией Сакс. Мы на громкой связи, Джо.
– Добрый день, детектив Сакс. – Формальность приветствия подчеркивалась сдержанностью голоса. – Чем могу быть полезен вам?
Райм ввел в курс дела и объяснил, почему он полагает, что его двоюродного брата подставили.
– Так это ваш двоюродный брат? Сочувствую. – Однако особого сочувствия в голосе не слышалось. Мэллой наверняка опасается, что Райм попросит его вмешаться в расследование и содействовать смягчению приговора. Как бы не так – это попахивает как минимум нарушением профессиональной этики. А в худшем случае может послужить основанием для служебного расследования и вызвать огласку в средствах массовой информации. Конечно, другую чашу весов отягощает отказ в помощи эксперту, оказывающему неоценимое содействие нью-йоркской полиции и являющемуся бывшим коллегой, потерявшим здоровье при исполнении служебных обязанностей. В общем, следует учитывать, что городские власти всемерно поощряют политически корректное поведение.
К тому же обращение Райма содержит в себе нечто большее, чем призыв к корпоративной солидарности.
– Я думаю, есть высокая степень вероятности того, что это не первая подстава на счету у данного преступника. – И Райм рассказал об убийствах с кражей монет и изнасилованием.
Итак, выходит, не один, а целых три невинных человека ошибочно арестованы командой Мэллоя. Кроме того, на нью-йоркском управлении полиции повисают три лишних «глухаря», а на свободе разгуливает серийный убийца. Это было чревато крупным скандалом.
– Хм, довольно странное заявление… Неожиданно все это как-то, знаете… Ваше желание помочь двоюродному брату вполне объяснимо…
– Я хочу помочь правосудию, Джо! – воскликнул Райм совершенно искренне, не стесняясь внешней напыщенности своих слов.
– Хм…
– Я только прошу прикомандировать ко мне пару оперов, чтобы еще раз изучить вещдоки по названным мной делам. Ну, и немного нарыть дополнительной информации.
– Ах вот что! К сожалению, ничего не получится, Линкольн. Лишних людей просто нет. В любом случае такое задание я никому поручить не могу. Но обещаю поднять этот вопрос завтра на докладе у заместителя нашего комиссара.
– А нельзя ли позвонить ему прямо сейчас, как думаете?
Снова короткое раздумье.
– Нет. Он сегодня слишком занят.
Поздний завтрак. Или барбекю. Или воскресный дневной сеанс какой-нибудь дурацкой архаической комедии вроде «Молодого Франкенштейна» либо не менее идиотского мюзикла «Спамалот».
– Еще раз обещаю поднять этот вопрос завтра на докладе. Любопытная ситуация. Но вы, пожалуйста, ничего не предпринимайте без моей санкции. С вами свяжутся.
– Я буду ждать.
После окончания разговора Райм и Сакс хранили молчание еще какое-то время.
«Любопытная ситуация»…
Райм поднял взгляд на доску с останками мертворожденного расследования.
Сакс первой нарушила тишину:
– Интересно, чем сейчас занят Рон?
– И правда, давай-ка узнаем! – Райм счастливо улыбнулся, что случалось с ним весьма редко.
Сакс вынула свой телефон, нажала кнопку автоматического набора номера, а затем кнопку «громкая связь».
Молодой голос бодро отчеканил:
– Слушаю, мэм!
Сакс не первый год пыталась отучить патрульного полицейского Рона Пуласки от почтительно- официального обращения, но тому не всегда удавалось пересилить себя и назвать ее Амелией.
