Не сомневаюсь, что ваша тетушка считала бы скандальным то, что мне представляется самым разумным поведением.
— А меня приравняла бы к падшим женщинам. Какой ужас! С ее твердыми понятиями о приличиях, она предпочла бы, чтобы вы оставили меня на милость этого неотесанного деревенщины, чем провели со мной всю ночь в одной комнате.
— Значит, вы согласны, что моя точка зрения намного разумнее, чем взгляды вашей тетушки?
Мария кивнула и весело улыбнулась, и на ее свежих щечках обозначились очаровательные ямочки.
— Да! — прошептала она, чувствуя, как с нее словно спали железные узы, связывающие ее с замком Феро.
Чарльз был рад видеть ее искреннюю, чистосердечную радость, но не ответил на ее улыбку. Казалось, она как-то сразу повзрослела, появившиеся под глазами тени делали их еще больше. На белом батисте рубашки резко выделялась черная масса густых кудрей, упавших на плечи, в сумраке комнаты отливающих синевой.
Внезапно Чарльзу вспомнился ее жених, этот подлец и развратник Генри Уиистон. Он представил, как он запускает свои лапы в эти мягкие, источающие нежный запах локоны, обхватывает ее обнаженные плечи, впивается привыкшими к грязной лжи губами в этот нежный, невинный рот. Он круто отвернулся и уставился на слабо тлеющие угли.
— Советую вам снова лечь спать. Завтрашний день мы опять проведем в пути, так что вам нужно хорошенько отдохнуть и набраться сил. Можете мне поверить, вас никто не потревожит.
— А вы? — робко сказала она. — У вас тоже был трудный день. Вы не сможете как следует отдохнуть на этих стульях.
Он обернулся и посмотрел на нее с опасным огоньком в глазах.
— Где же прикажете улечься? Может быть, с вами?
Он пристально смотрел ей в глаза, пока она не отвела в сторону растерянный взгляд. Улыбнувшись, он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Кажется, мысль разделить со мной постель не очень вас пугает, не так ли, Мария?
— О нет, нисколько! — Она поспешно шагнула назад. — Но об этом не может быть и речи.
— Этого и не нужно.
— Прошу извинить, что я приняла вас за джентльмена, — язвительно сказала Мария. — До сих пор вы сделали все, чтобы доказать, что вы самый настоящий распутник, в добавление к вашим дерзким влюбленным взглядам и предложении, чтобы я усмирила вашего… вашего дракона!
Чарльз криво усмехнулся:
— Не беспокойтесь, Мария, вы находитесь в полной безопасности. Но если вы однажды смените гнев на милость, обещаю вам такое наслаждение, которое вы даже не в силах себе представить.
— Не угодно ли прекратить эти глупые разговоры? — возмущенно вспыхнула она и подняла на него глаза в тот момент, когда он устремил взгляд на ее грудь. — Кажется, вы забыли, что я помолвлена с другим. Вы ведете себя так, будто в самом деле мне муж!
Чарльз тихо засмеялся:
— Кто знает, чем закончится наше путешествие? Я могу забыть о том, что я джентльмен, забыть про полковника Уинстона и действительно вести себя как ваш муж — хотя бы для того, чтобы показать вам, какое наслаждение могут подарить друг другу муж и жена.
— Но мы не супруги. Насколько я помню, вы получили две комнаты.
— Да, вторую для Пьера. — Склонив голову набок, он смотрел на нее полунасмешливо- полусерьезно. — В ней достаточно места и для меня, если вы желаете спать одна. Вы хотите этого?
Мария закусила губку. Казалось, теперь можно было смело прогнать его, но ей мешало опасение, что в комнату станет снова ломиться тот пьяный крестьянин.
— Нет, будьте добры, останьтесь. — Мария подошла к кровати, сняла одно одеяло и положила его на кресло.
— Чтобы вам было тепло спать. Благодарю вас, Чарльз. Вы очень добры ко мне, когда не пытаетесь меня соблазнить. — Она сама не понимала, почему не злится на его дерзкое поведение.
В его светлых глазах отразился слабый огонек из камина.
— А почему бы мне и не быть к вам добрым? Ведь наши отцы дружили. По-моему, нам ничто не мешает тоже подружиться.
— Нет, конечно нет.
Мария смотрела на стоящего рядом Чарльза, стараясь не показать своего восхищения им, и вдруг кровь забурлила в ее венах, сердце забилось неровными, судорожными толчками. Она вздрогнула, и Чарльз это заметил.
— Вы простудились? — с тревогой спросил он. Он схватил ее за руку, и на тыльной стороне его ладони Мария заметила маленький бледный шрам. Откуда он появился? Господи, ведь она совсем ничего о нем не знает! Но откуда ей знать? А может, лучше и не знать?!
Она высвободила свою руку. Внезапно оба почувствовали себя скованными и напряженными. Она смутилась, ощутив его запах и тепло его тела. Марию немного раздражала та легкость, с какой он сломил притворное высокомерие, которым она вооружилась против него. Но при этом ее неудержимо влекло к нему.
— Нет, не простудилась, — нарочито сухо ответила она.
— Тогда ложитесь.
Она послушно забралась под теплое одеяло, и вскоре ее одолел сон.
Чарльз сидел перед камином, рассеянно следя за последними искрами в тлеющих углях, мысленно возвращаясь к своей уснувшей подопечной. Перед ним возникала спутанная масса ее иссиня-черных волос, зеленые глаза, отливающие всеми оттенками, как драгоценный изумруд. И ее надменный, изящно очерченный носик с чувственно трепетными ноздрями. Выразительные и свежие губки. Он вспомнил, как в начале их путешествия эти прелестные губки изгибались от смеха.
Если бы так было всегда, думал он, но знал, что этого не будет.
Размышляя о долгом и трудном пути, он от души надеялся, что они благополучно доберутся до Англии. Мария ему доверилась, и он не мог ее подвести.
Глава 3
Проснувшись поутру, Мария увидела Чарльза, стоявшего перед умывальником, без рубашки, со слегка приспущенными на бедра панталонами. Она испуганно зажмурилась, но перед глазами все равно маячил его обнаженный торс с рельефно выступающими мышцами. Откинув одеяло, она привстала на коленях и устремила на него восхищенный взор. Мария впервые видела мужчину без одежды и невольно сравнила его с Аполлоном. Обернув шею полотенцем и вооружившись бритвой и мисочкой для мыльной пены, он продолжал соскребать со щек темную щетину, мурлыча про себя мелодию какого-то военного марша.
Мария никогда не видела, как мужчины бреются, поэтому, затаив дыхание, увлеченно наблюдала за процессом, испытывая непонятное волнение. Чарльзу было присуще невероятное обаяние, и она с изумлением чувствовала, что неравнодушна к нему.
Поймав в зеркале ее отражение, Чарльз весело улыбнулся:
— Наконец-то вы проснулись. Доброе утро, Мария!
— Доброе утро, — покраснев, пробормотала она.
Заметив смущение девушки, Чарльз пожалел ее и, отложив принадлежности для бритья, подтянул и застегнул панталоны.
— Вам не приходилось видеть мужчину за бритьем?
— Нет, конечно, ни отца, ни Генри… — Она оборвала себя на полуслове — хотела было сказать, что, когда Генри уехал в Индию, она была еще слишком мала, чтобы интересоваться такими вещами.
— Ага, это вы про своего жениха! — Чарльз помедлил, держа на отлете руку с бритвой. — А я все
